Удивилась не тому, что вышел. А тому, что он совсем как когда-то по молодости широко улыбался.
– Ты куда меня ведешь?
Она успела увидеть, как на лавке в тени сидит паренек, – кажется тот самый, который приезжал на пару дней – студент?
– В дом? Дай хоть с гостем поздороваюсь…
Тадеуш пер ее по ступеням, как бульдозер.
– Слушай, а чего он опять приехал?
Что-то в ее муже было не так – она не могла разобрать. Выпил, что ли?
Уже в доме, когда разулась и стояла возле кухонного стола спросила:
– Зачем он к нам? Ведь не звали больше?
Вместо ответа ей зачем-то протянули чужой паспорт.
– На. Открой, посмотри.
Карина, предчувствуя дурное, беспокойно вздохнула, ощутила, как нервно стукнуло сердце.
– Больше не придется тебе водку пить и плакать.
– Что?
– Да ты читай-читай.
И она открыла страницу.
* * *
(Marika Takeuchi – Rain in the Park)
Ровно в три часа пополудни Линея покинула чужой дом, зажав в кулаке искрящееся слово – чужое обещание. Сбежала с крыльца легко, как девчонка. И еще долго слышалось Калее доносящееся с улицы довольное мурлыканье будущей Королевы Моды.
Ничего, вчера она нашла талантливого, почти что гениального фотографа. Сегодня они попробуют снять ее наряды…
Мешочек с монетами выглядел небольшим, но ощущался тяжелым.
Серебряники Крониса – сто штук. Она пересчитала.
Меньше всего Калея любила дождь. Над Астреем он проливался раз в сто лет, и надо же – сегодня она под него попала. До фонтана добралась, похожая на мокрую курицу: платье липло к телу, прическа испортилась, тушь потекла – нужно бы подправить. Но сначала дело.
«Как жаль, что не одна…»
У старинной чаши, наполовину заполненной водой, стоял человек. Немолодой и седой кудрявый мужчина с кустистой бородой. С пузиком, в шортах, волосатыми ногами и до ужаса простой хлопковой футболке с надписью «Zeuss».
«Фанат, что ли?»
Ей давно не встречались такие – кхм, неухоженные. Сейчас у мужчин мода на короткие штаны-клеш, крылатые безрукавки, длинные волосы и избавленную от волос кожу. Речь не о голове, конечно.
Ладно, к черту незнакомца – он не помешает. Мало ли кто чем занимается в солнечный полдень, верно?
Пахло освеженной листвой и влажным мрамором. И еще тиной – из фонтана. Кажется, его никто и никогда не чистил, да и вообще, редко сюда приходил. Чаша изнутри покрылась налетом, зацвела; вода еще прозрачная, но зеленоватая. Калея наклонилась, чтобы рассмотреть, есть ли на дне монеты, но не нашла ни одной.
«Значит, миф. И никто не кидал».
Ладно, пусть она дурочка, но ради Эмии попробует.
Легко развязалась тесьма у мешочка – застывшими каплями полетело из горловины серебро. Одна за другой все монеты попадали на дно, мягко улеглись, на несколько секунд взбаламутив планктон.
– Кронис-Кронис, приходи, ты очень нужен, – шептала Калея нервно.
То ли говорит? И сколько ждать?
– Ой, а что это Вы тут делаете?
Приблизился и полюбопытствовал незнакомец. Голос у него оказался приятным, а глаза веселыми.
– Не мешайте, пожалуйста.
Калея быстро спрятала мешочек в сумочку и принялась наспех расправлять мятое платье. Приводить себя в порядок на глазах чужака стыдно – ей бы зеркало и расческу, ей бы сменить наряд. А этот как назло с удовольствием на нее пялится.
– А хотите кофе?
Кофе? Какой может быть кофе, когда а) она неопрятная, б) находится тут по делу Эмии, в) с таким кавалером ее в любом баре засмеют?
– Не хочу.
– Жаль. Вы очень красивая.
– Спасибо.
Ей очень хотелось, чтобы чужак ушел, но тот будто не чувствовал ее недовольства. Стоял рядом, какое-то время смотрел на парк, подставив лицо открывшемуся после грозовых облаков солнцу. Довольный, беспричинно счастливый. И чрезмерно любопытный.
– А Вы кого-то ждете? – спросил через минуту.
– Жду.
– Может, я Вам подойду?
– Простите, но я… занята.
Бородатый не отставал.
– Значит тот, кого Вы ждете, Вам очень нужен?
– Не мне, подруге Эмии…
Чего разоткровенничалась? Ему какая разница.
– Точно не найдете для меня минутки? Может, прогуляемся?
Ему упорно качали головой – извините, мол, некогда, очень важное дело.
– Ну, как хотите, милая Калея.
Шагнул навстречу, взял ее за руку, мягко и щекотно коснулся тыльной стороны ладони усами и губами, заглянул в глаза.
И она вздрогнула.
Возможно, от того, что он назвал ее по имени. Или, может, потому что никогда еще не видела, чтобы в чьих-то глазах отражался край Вселенной.
Немодный человек в майке с надписью «Zeuss» уже уходил, когда она спросила:
– Простите, а Вы кто?
– А Вы как думаете?
И ей улыбнулись так тепло, что сердце распустилось бутоном розы.
* * *
– Это был он, точно тебе говорю!
«Ты обо мне сказала?»
– Сказала. Почти… Сказала, что жду не для себя – для Эмии.
«А он?»
– Ушел.
Тишина.
– Но это же не значит, что он не вернется? Вернется…
Калея вовсе не была в этом уверена. Черт, она – курица, упустила Крониса, самого КРОНИСА, который стоял с ней рядом.
– Послушай, я его не сразу узнала. Вообще, если честно, не узнала – дядька с пузом. Кто бы знал, что он такой?
Эмия молчала – песчинки не шевелились.
Калея вздохнула.
– Будем ждать.
И покинула чужое жилище под перешептывание травы на клумбах.
Глава 13
Колчановка.
Дарин давно считал себя взрослым, выросшим из состояния детской сентиментальности, мужчиной, но вот уже вторые сутки (с перерывами) сидел, уткнувшись щекой в теплую материнскую ладонь.
Его любили, его кормили, его гладили. И не отпускали.
Мать плакала. Слушала его рассказы о детстве, терла покрасневшие от слез глаза и все выспрашивала детали – где находился интернат, как в нем кормили, повезло ли с воспитателями? А драки? Ведь не обошлось же, наверное, без драк…
