Из моего носа сочится кровь. Голова странно пульсирует, но не то чтобы болью. Место, где мы соприкасаемся с Рейвен, пылает.
— Мы сделали это вместе? — спрашиваю я.
Рейвен тошнит, кровь забрызгивает печь и стекает по ее подбородку.
— Эш, дай мне мою сорочку! — кричу я. Я одной рукой крепко держу ее за талию, фактически удерживая ее от падения, пока ее тошнит еще раз — теперь крови еще больше. Одну руку я держу на печи. У меня ужасное предчувствие, что если я ее отпущу, то огонь вернется.
— Прости, прости, — говорю я ей снова и снова.
Я оборачиваюсь и вижу, что Эш смотрит на потухший крематор с выражением абсолютного недоумения.
— Эш, — говорю я снова, и он вздрагивает.
— Как вы…
— Сорочку, пожалуйста.
— У тебя кровь идет, — говорит он, спеша к нам с сумкой.
— Я в порядке. Она уже останавливается, сама по себе, — говорю я, вытирая кровь рукавом свитера. — Все не так плохо. Помоги Рейвен.
— Бывает хуже? — Он смотрит на меня, будто видит в первый раз.
Рейвен прекратила кашлять. Эш вытирает ей лицо сорочкой.
— Так много крови, — бормочет она. — Всегда так много крови.
— Вы должны идти, — вмешивается Люсьен. — Сейчас же.
Он пытается говорить приказным тоном, но у него глаза навыкате и голос дрожит.
— Я встречала тебя прежде, — говорит ему Рейвен. — Но я не могу вспомнить, реальный ли ты… — Она трет руками глаза. — Почему всегда так много крови?
Теперь, когда огонь исчез, я могу видеть квадратный тоннель, идущий вниз в черноту. — Эш, бери Рейвен и иди, — говорю я. — Я — прямо за вами.
— Я никуда не пойду без тебя, — говорит он.
— Пожалуйста, — говорю я. — Я не могу отпустить, думаю, что огонь вернется. Вам нужно безопасно спуститься. Сделай так, чтобы с ней ничего не случилось. — Я гляжу на живот Рейвен, спрятанный под свитером.
Эш проводит кончиками пальцев по моему лицу. Затем он взбирается в печь и помогает Рейвен сделать то же самое.
— Эш позаботится о тебе, — говорю я Рейвен. Она смотрит на него, затем на меня, но ничего не говорит.
Они проскальзывают в тоннель, значительно остывший с тех пор, как пропал огонь, и исчезают из виду.
Я поворачиваюсь к Люсьену. Я чувствую подавленный огонь. Он будто сердцебиение, готовое снова начаться.
— Когда я увижу тебя снова? — шепчу я.
— Скоро, — говорит он. — Обещаю.
— Я не знаю, как тебя отблагодарить, — говорю я.
Он улыбается.
— Постарайся остаться в живых.
Я смеюсь, но смех похож на икание.
— Хорошо.
Он целует меня в лоб.
— Иди.
Я забираюсь в печь, следя за тем, чтобы ладонь была плотно прижата к нему. Обувь скользит по гладкой поверхности, и я хватаюсь за край другой рукой. Я бросаю последний взгляд на Люсьена.
Затем я отправляюсь в темноту.
* * *
ТОННЕЛЬ ОЧЕНЬ КРУТОЙ.
Я не вижу, куда направляюсь, но съезжаю очень быстро. Теплый воздух задувает мне волосы в лицо. Я ухитрилась сесть прямо и удержать руку прижатой к гладкой поверхности, хотя от этого моя кожа горит, так быстро она скользит по металлу. У меня появляется желание позвать Эша по имени, но боюсь, что, если открою рот, меня вырвет.
В какой-то момент я ускоряюсь. Сердце колотится с бешеной скоростью.
Впереди вижу проблеск света.
Затем я падаю.
На один невесомый миг я зависаю в воздухе, сбитая с толку. Как только мои пальцы отрываются от стены крематора, внутрь прорывается искрящееся пламя.
Затем я обрушиваюсь на землю, из меня выбивает дыхание. Спина изгибается, каждая клетка моего тела требует кислорода, затем мои легкие наполняются, и я задыхаюсь от того, что наконец-то могу дышать.
— Вайолет? — Эш обнимает меня за плечи, прижимаясь грудью к моей спине. В одной руке он держит фонарик, в его свете я вижу ноги Рейвен.
Мой кашель стихает.
— Я в порядке, — говорю я, тяжело дыша.
Он помогает мне встать, и мы смотрим в пространство над нами — зияющую дыру, заполненную пламенем.
— Люсьен сказал, что там есть карта, — говорю я, показывая на сумку. Эш роется в ней, достает сложенный кусок бумаги и отдает мне. Я изучаю скрещенные и переплетенные синие линии, которые создают несметное число тоннелей.
— Я видела ее раньше, — говорю я. Это тот самый чертеж, на который Люсьен смотрел в запертой комнате библиотеки герцогини. Это было в тот день, когда он сказал, что может помочь мне выбраться из Жемчужины. — Он, должно быть, знал все это время… он подозревал…
— Что? — спрашивает Эш.
— Что нам может понадобиться другой план побега. Но как он узнал о кремационной печи? И о том, что она впадает в эти тоннели?
— Не думаю, что сейчас это важно.
— Мне не нравится это место, — говорит Рейвен.
— Мне тоже. — На чертеже есть красная линия, показывающая путь через тоннели. Я верчу бумагу, пока не нахожу наше местоположение. — Нам нужно идти… туда, — говорю я, указывая налево.
Эш освещает фонариком тоннель, и мы выдвигаемся.
— Что это? — шепчу я. Эш хватает меня за локоть. Луч его фонарика падает на странно выглядящую клетку, торчащую из земли. Ее прутья изогнутые, почерневшие и обожженные, входа в нее не видно.
— Зачем кому-то оставлять здесь клетку? — шепчу я.
— Вайолет, — медленно отвечает Эш, — я не думаю, что это клетка.
Когда я приглядываюсь, все становится ясным. Это грудная клетка.
Рейвен дергает меня за руку, и я подпрыгиваю.
— Все мертвы, — говорит она.
— Не мы, — констатирую я. — Мы живы.
Рейвен смотрит на меня так, как будто эта мысль ей никогда не приходила в голову. Что графиня сделала с ней? Что это за подобие моей подруги, которую я когда-то знала? Я не хочу думать о том, почему на ее черепе было так много шрамов. Я должна доставить ее в безопасное место. Это все, что имеет значение.
Потом я вспоминаю, что она беременна. Существует ли безопасное место для Рейвен?
Она берет меня за руку, и я отталкиваю эти мысли. Здесь и сейчас, она жива. И она нуждается во мне, совсем как и я нуждалась в ней в Южных воротах. Помню день, когда она помогла мне выучить первое Заклинание, как она отказывалась покидать меня, пока я не научусь превращать тот дурацкий кирпич из синего в желтый. Теперь я ее не покину.
Эш берет меня под локоть, и мы втроем идем по тоннелю. Я кусаю нижнюю губу, вздрагивая каждый раз, когда слышу хруст костей под ногами. Я спрашиваю себя, здесь ли сжигают тела суррогатов после того, как они закоченеют в этих ужасных металлических отсеках. Я могу сейчас идти по суррогатам Леди дома Стекла. Я могу идти по Далии.
