— Туда, — говорит Лили, когда мы взбегаем на второй этаж. Здесь один коридор, устланный изношенной красной дорожкой. Все двери закрыты. Лили поднимает руку; этот жест не имеет никакого смысла, пока я не замечаю свисающую веревку, затем открывается люк, и с потолка спускается лестница.
— Вверх, вверх, вверх! — говорит она. Я лезу в полумрак, ожидая, что Лили последует за мной. Вместо этого я поворачиваюсь и вижу, как она складывает лестницу.
— Я вернусь ночью, — говорит она. Затем она закрывает люк, прежде чем я могу отблагодарить её, задать вопросы или поинтересоваться, можно ли здесь наверху что-нибудь поесть.
Я заперта на чердаке в незнакомом доме в Банке.
Я полностью сама по себе.
* * *
ИСТОЩЕНИЕ ОДОЛЕВАЕТ МЕНЯ, И Я ЗАСЫПАЮ, НЕСМОТРЯ НА боль в животе и страх, который застревает у меня в легких.
Я не помню, когда спала последний раз. Больше суток, по крайней мере. Полагаю, мне это было необходимо. Но это не заставляет меня чувствовать себя лучше.
Когда я просыпаюсь, я полностью дезориентирована. На секунду я думаю, что я в подземельях во Дворце Озера, но потом я чувствую комковатый древний, провисающий диван, на который я рухнула без сил, мои глаза приспосабливаются, и я вспоминаю.
На чердаке затхлый запах. Есть небольшое окно в виде полумесяца, которое смотрит на улицу — я могу сказать по тусклому свету, что настал вечер. Несколько свернутых ковров сложены у одной из стен. Я нахожу какие-то изъеденные молью простыни, покрывающие спинку дивана. Сломанная лампа, несколько коробок с книгами и старыми фотографиями, пустая клетка для птиц и стопки желтоватых газет, разбросанные по узкому пространству. Потолок резко наклоняется вниз, поэтому я вынуждена немного присесть, когда я тихо пробираюсь к окну.
Звук голосов заставляет меня застыть на месте. Сначала мужской, затем женский. Я захлопываю свой рот ладонями, чтобы я не издала ни звука.
Я не слышу, что они говорят. Я думаю, они находятся на первом этаже. Голоса становятся более приглушенными, и, наконец, исчезают в какой-то части дома, слишком далекой, чтобы я могла услышать.
Диванные пружины скрипят, когда я сажусь. Все тело дрожит. У меня голова пульсирует, и я понимаю, что я так сильно сжимаю свою челюсть, что зубы скрипят.
Мое одиночество обрушивается на меня. Где Рейвен и Эш? Их поймали? Мой пустой желудок сжимается при мысли о том, что Эш снова брошен в камеру. Эш с головой на плахе. Рейвен, отправленная обратно в Дом Камня. Или хуже — бок о бок на похожей плахе с Эшем.
Я зажмуриваю глаза и заставляю эти образы исчезнуть. Я ничего не знаю, и мысли о худшем не помогут. Я прижимаю кисти рук к глазам, и в темноте за моими веками появляется шквал искр.
Основание моего черепа начинает гудеть.
У меня проносится дикая, мимолетная мысль, которую я все отклоняла от пережитого стресса, прежде чем я вспоминаю про аркан. Я задыхаюсь и борюсь с пучком, который я сделала на голове так много жизней назад, когда Аннабель была еще жива, и я жила в дворце герцогини.
Наконец я вытаскиваю его, едва почувствовав острый укол, пока отделяю его от волос. Он поднимается в воздух, находясь в нескольких дюймах от моего лица.
— Люсьен? — шепчу я.
Его голос сразу же отвечает.
— Где ты?
— Я… Я… — Я не знаю, как ответить ему. Я понятия не имею, где я. — Я в Банке.
— Что произошло? Почему ты не отправилась в безопасный дом вместе с остальными?
— Я, так получилось… о, Люсьен, Рейвен и Эш? Они там?
— Да, но что с тобой случилось? — Голос Люсьена звучит отрывисто и нетерпеливо.
Рейвен и Эш в порядке. Они в безопасности. Мои ноги растекаются по дивану.
— Мы разделились, — говорю я, — и потом я столкнулась с другом, другим суррогатом. С кое-кем, кого я знала из Южных Ворот. Я прячусь на чердаке.
Я хочу держать аркан, баюкать его в руках, но я не знаю, разорвет ли прикосновение связь или каким-то образом навредит ему.
— Что ты имеешь в виду? Кто она такая?
— Я буквально столкнулась с ней. Я сбила ее с ног на улице. Я даже не знала, что она здесь живет. Но она хороший человек, Люсьен. Она помогла мне. Мы можем ей доверять.
— Вайолет, мы не знаем, кому мы можем доверять.
— Ну, она была моим другом, и сейчас она все, что у меня есть.
— У нее нет ключа. Ты всегда должна спрашивать о ключе.
— У Гарнета нет ключа.
— А ты спрашивала?
— …Нет.
Наступает долгая пауза.
— Какая фамилия у твоей подружки?
— Диринг, — говорю я. — Ее зовут Лили Диринг.
— Лили Диринг, — повторяет он. — Я выясню, где ты находишься. — Он звучит рассерженно.
— Мы сделали все, что должны были, — настаиваю я. — Кто-то его узнал.
— Я рад, что ты в безопасности. — Я чувствую, что Люсьен сдерживает то, что он действительно хочет сказать, и опять же я боюсь, что он был бы счастливее, если бы Эша арестовали на этом рынке. Если это было то, чего он хотел все это время. — Мы свяжемся еще в скором времени.
— Подожди! — После всего, что я пережила, я устала от всех этих загадок. Я заслуживаю некоторых ответов. — Я следовала твоим указаниям. Я сделала то, что ты просил, но ты не дал мне ни одной веской причины, почему. Почему это стоит того? Почему Я этого стою?
Еще одна длинная пауза.
— Ты довольна тем, как управляют этим городом, Вайолет?
— Ты имеешь в виду королевскую семью? Ты знаешь, как я к ним отношусь.
Люсьен вздыхает.
— Ты не видишь более крупную картину. Речь идет не только о суррогатах. Это касается целого населения, порабощенного для удовлетворения потребностей меньшинства. И с каждым годом все только хуже. У тебя есть сила, которую ты даже не можешь представить. Я пытаюсь помочь тебе понять ее и использовать во благо.
— И все же ты не говоришь мне, чего хочешь, или что это за сила, или как я должна помочь. Позволь мне помочь, Люсьен.
— Ты наивно полагаешь, что все Заклинания хороши только для создания здоровых королевских детей?
Полагаю, я даже и не задумывалась над этим. Мне вообще не нравится использовать Заклинания, поэтому я никогда не думала, что у них может быть другое предназначение. Но я смогла преобразить этот огонь. Не без помощи Рейвен, разумеется.
Люсьен принимает мое молчание в качестве ответа.
— В точку. У тебя огромная сила, больше чем ты думаешь, но я не тот, кто может показать тебе, как ее использовать.
— И как только я узнаю, как ее использовать, тогда что?
— Помоги мне. Помоги мне снести эти стены, в которых мы заточены, которые нас разделяют. Помоги мне спасти не только суррогатов, но и всех, кто находится под каблуком королевской власти. Фрейлин. Слуг. Рабочих фабрик, которые умирают от «черных легких», фермеров, которые кормят королевскую семью, но им самим едва хватает еды. Детей, умирающих в Болоте от недостатка предметов первой необходимости. Я не единственный, кто думает, что время королевской власти подходит к концу. Мы все были привязаны к ним в какой-то мере. Мы все пострадали за них. — Он говорит эту последнюю часть так тихо, что я едва слышу его. — Мы заслуживаем свободы.
