Соломинки падают на пол, когда я прерываю связь с воздухом. Я хочу полностью присутствовать при этом разговоре.
— Я не видел Люсьена со свадьбы, — говорит Гарнет, — поэтому я не знаю, что он задумал. У моей матери есть какой-то план в рукаве, но мне не удалось вытащить его из нее, и я не могу притвориться, что у меня внезапно появился интерес к суррогатам.
— План с суррогатом? — говорю я. — Но у нее нет суррогата.
— Да, но никто в Жемчужине, кроме меня и Люсьена, этого не знает. О, и этот новый компаньон, о котором вы, ребята, рассказывали мне, так как он, очевидно, видел тебя, Вайолет.
— Его зовут Рай, — напоминает ему Рейвен.
— Как у него дела? — спрашивает Эш, откладывая щетку в сторону.
— Отлично, я думаю. Я не разговаривал с ним, он не знает об Обществе или чем-то подобном. Карнелиан все еще страдает по тебе, если ты можешь в это поверить. Она все время говорит о тебе. Я думаю, она надеется, что он расскажет ей некоторые особенные истории об Эше Локвуде. Вообще-то, это грустно.
— Что насчет плана суррогата? — говорю я. Я не хочу тратить время на разговоры о Карнелиан. — О чем она думает?
— Как я уже говорил, она не доверяет мне. И я пытаюсь играть в идеального сына; знаешь, брак привел меня в порядок, больше никаких поздних ночей в тавернах Банка, и такого рода вещей. — Он делает паузу. — Но она определенно что-то задумала. Прошлой ночью она передала письмо Курфюрсту. Передала его лично. Последний раз, когда моя мать доставляла свою почту… ну, наверное, никогда.
— А Общество? — спрашивает Эш, бросая горсть корма цыплятам, которые пищат в своем загоне. — Что они делают? Есть хоть какое-то движение?
— Вам придется спросить об этом Люсьена, — говорит Гарнет. — Все, что я знаю, это то, что я прочитал в газетах. И это потому, что я знаю, что искать.
Общество подпортило королевскую собственность, поразив конкретные цели в Смоге и Ферме. В основном судейские кабинеты и Ратниковые казармы, так же, как Эш и предполагал, хотя Люсьен никогда бы не признал, что идея Эша была хороша. Они находят слабые места там, где королевская власть имеет свои когти в нижних округах. Они не взяли на себя ответственность за это, хотя было одно упоминание о Черном Ключе, нарисованном на двери почтового отделения. Люсьен не очень обрадовался, когда рассказал нам об этом.
Эш тоже, но я думаю, он предпочел бы быть с вандалами. Я знаю, что он расстроен нашей изоляцией и отсутствием активной роли в этой революции. Теперь я вижу это в его лице и по напряженным плечам.
— Я иду на пробежку, — говорит он. Он чешет одну из коз за ушами и покидает амбар.
Эш пробегает по периметру Белой Розы не реже двух раз в день. Я думаю, что это помогает ему направить всю эту накопленную энергию.
— Я что-то не то сказал? — спрашивает Гарнет.
— Нет. — Я вздыхаю. — Он просто расстроен.
— Расскажи мне об этом. По крайней мере, ему не нужно присутствовать на лекции о разнице между костяным и обычным фарфором.
— А какой ты предпочитаешь? — дразнит его Рейвен.
— О, костяной фарфор, определенно. Вы знали, что он самый белый из всей столовой посуды?
Мы с Рейвен смеемся.
— Я должен идти, — резко говорит Гарнет, и аркан замолкает. Рейвен ловит его, прежде чем он падает в тюки сена. Она спрыгивает с них и отдает мне его обратно.
— Как думаешь, что замышляет герцогиня? — спросила она.
— Я не знаю. Ее разговоры о том, что у нее есть суррогат, настораживают.
— Да, — констатирует она. — Не думаешь ли ты, что она украла его у какой-то другой королевской женщины?
— Я думаю, это было бы во всех новостях.
— Наверное. — Рейвен сжимает губы. — Я собираюсь сделать чай. Хочешь?
Я киваю.
— Я буду через минуту.
Как только она выходит за дверь, я вздыхаю и широко раскрываю руки.
Я становлюсь воздухом.
Сотни соломинок поднимаются вверх, когда я присоединяюсь к элементу. Ощущение невесомости, которое дает мне воздух, так волнующе. Это как летать, стоя на земле. Я взлетаю до самой вершины амбара, беря с собой сено.
Репа топает ногами.
Аркан гудит в моей руке, и я освобождаю свою связь с элементом.
— Она на пути к вам, — говорит Люсьен. Солома опускается вниз и приземляется на мои волосы и гриву Репы. Она качает головой и фыркает.
— Львица?
— Да, лот 199.
Отвратительно, что никто из нас не знает ее имени.
— Что ты ей сказал? — спрашиваю я.
— Я ничего ей не сказал, — ответил он. — Мы не можем подходить к этому так же, как с тобой. Я приведу девочек к тебе самым безопасным способом.
— Каким образом?
— Мой первоначальный план, — с нетерпением отвечает Люсьен. — Я добавил в ее вино сыворотку. В самый последний момент. Я думаю, что графиня Розы собиралась устроить ей несчастный случай.
Эти слова заставляют меня поежиться.
— Так… она собирается появиться здесь и понятия не имеет, что происходит?
— Я делаю свое дело, — говорит он, — Вы должны делать свое. Она будет на поезде, который прибудет на станцию Бартлетт завтра днем в два. Ищите ключ.
— Я всегда так и делаю, — говорю я.
* * *
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ СТАНОВИТСЯ ОЧЕНЬ ХОЛОДНО. Я плотнее закутываюсь в шарф и опускаю наушники своей шапки.
Сил дала мне смешную пару тонированных очков, чтобы скрыть мои глаза. На всякий случай, если кто-то ищет меня.
— Я хочу пойти, — говорит Эш, пока закрепляет Репку к тележке.
— Это рискованно, — говорит Сил с места водителя. Эш обращает на нее холодный взгляд, прежде чем повернуться ко мне.
— Я хочу пойти, — говорит он снова. — Я хочу что-то сделать.
— Я знаю, — говорю я. — Но… это слишком опасно. Что, если кто-то снова тебя узнает?
— С твоим красивым лицом мы можем поспорить, что кто-то позовет Ратников, не успеешь ты произнести слово «халма», — говорит Сил.
— Однажды меня замаскировала Вайолет, — говорит он. — Она может сделать это снова.
— Эш… — Я колеблюсь. — Это было с помощью Заклинаний. Я не… Я больше не хочу их использовать. — Это отчасти правда. Я все еще могу использовать Заклинания, но меня больше беспокоит безопасность Эша, которая сдерживает меня. Я не буду рисковать его жизнью.
— Верно, — отвечает он коротко. — Я понял.
— Ты позаботишься о Рейвен, пока меня не будет?
— Рейвен теперь может позаботиться о себе сама.
Я кладу руку ему на плечо.
