— Мы скоро вернемся. Может быть… возможно, ты сможешь поехать в следующий раз.
Эш кивает, но я знаю, что он мне не верит. Он похлопывает Репку по боку и убегает в сторону амбара.
Я вздыхаю и сажусь рядом с Сил.
— Этот компаньон действует мне на нервы, — говорит она.
— Он больше не компаньон, — говорю я, когда тележка катится вперед. — Я хочу, чтобы вы с Люсьеном запомнили это. И он… разочарован. Он хочет помочь.
— Как он должен помочь? Соблазнить наш путь в Жемчужину?
— Ты ничего о нем не понимаешь.
Сил смеется.
Поездка через лес очень отличается от той ночи, когда Люсьен привел меня сюда. Небо ясное, безоблачное, голубое, воздух холодный и свежий. Мое раздражение исчезает, сменяясь возбуждением, что я наконец-то выхожу за пределы Белой Розы.
— Мы должны сначала сделать остановку, — говорит Сил.
— Где? — спрашиваю я. Я не уверена, что осознавала, как я устала сидеть на одном месте, но теперь, когда мы снова в мире, я переполнена энергией.
— Я должна выполнить поручение Его Королевской Ключности, — говорит она.
Мы выезжаем из леса, и у меня перехватывает дыхание — когда я приехала на ферму, было темно, и я была в бочке большую часть путешествия. Теперь, когда я вижу это… здесь так много места. Я привыкла к широкому полю вокруг Белой Розы, знакомому кольцу деревьев, которое охватывает весь мой мир.
Я и забыла, насколько велик настоящий мир.
Поля простираются так далеко, насколько я могу видеть. Мы находимся на вершине холма, и вдалеке в небольшой впадине между холмами есть маленький городок с дымоходами и острыми крышами. Большой фермерский дом находится справа от меня, среди аккуратно постриженных рядов желтеющей травы. Интересно, что будет расти здесь, когда сменятся сезоны. Мое самое яркое воспоминание от этой роковой поездки на поезде в Жемчужину — это цвета Фермы. Розы, апельсины, зелень… теперь все тускло-желтое и ржаво-коричневое.
Но я все еще нахожу это красивым.
— В каком квартале мы находимся? — спрашиваю я.
— Южном, — ответила Сил.
— Мой брат, Охра, работает в Южном квартале, — пробормотала я и немного улыбнулась. Приятно чувствовать себя рядом с кем-то из своей семьи, даже если это только для вида. Южный квартал огромен — он может быть где угодно.
Размышление об Охре заставляет меня подумать о Хэзел. Опять же, я беспокоюсь о сроках этого плана. Мы должны остановить аукцион, прежде чем ее можно будет протестировать. Хотелось бы, чтобы это было не так скоро. До октября еще так далеко. Сейчас только январь.
Проезжая через город, я нахожу трудным не разглядывать всё вокруг. Женщины в длинных шерстяных платьях и толстых плащах, мужчины в комбинезонах и больших меховых шапках; дома с крышами темно-красного и желтого цветов; бакалейная лавка, верховный суд, магазин инструментов и семян. И мне нужно посмеяться над собой, потому что я три месяца жила в Жемчужине и видела так много невероятных вещей, а теперь я чувствую трепет от продавца фруктов.
Мы останавливаемся перед таверной. Покрашенный знак, вырезанный в форме дерева, скрипит на ветру. Жирные буквы на нем провозглашают имя таверны «КОЛОДЕЦ ЖЕЛАНИЙ». Я улыбаюсь, задаваясь вопросом, является ли владелец поклонником детской сказки. На вывеске прикреплен белый квадрат бумаги. Я едва могу разобрать слова.
Бумага выветрилась и выцвела, но лицо Эша все еще точно узнаваемо. По мне пробегает дрожь. Я была права на счет того, чтобы он остался дома. Сил привязывает Репку.
— Держи язык за зубами и позволь мне поговорить, — бормочет она. — Мы не будем здесь долго.
В «Колодце желаний» имеется большое деревянное крыльцо и балкон с видом на улицу. Можно услышать звуки музыки из окон, обрамленных белыми кружевными занавесками. Фасад окрашен в желтый цвет. Эта таверна очень отличается от таверн, которые я видела на Ряду, захудалом районе Банка.
Интерьер так же приятен, как и внешний вид. Бар выполнен из темного полированного дерева, с тремя полками позади него, на которых стоят блестящие бутылки спиртных напитков всех форм и размеров. Зеркало на стене перечисляет специальные предложения дня большим петлистым почерком. Столы распределены по светлому деревянному полу, только несколько из них заняты клиентами. Сморщенный старик за барной стойкой потягивает виски из пыльного стеклянного стакана, перелистывая «Вестник Одинокого города». Человек в полосатой рубашке играет на пианино в дальнем углу комнаты.
— Сил! — кричит бармен, выходящий из распахивающейся двери, которая ведет, наверное, на кухню. Он несет тарелку жареной курицы и зеленых бобов с миндалем. У меня желудок урчит. — Сейчас подойду.
Он спешит подать еду, пока Сил и я садимся за барную стойку. Я замечаю, что Сил выбирает барные стулья как можно дальше от курящего человека.
— Он знает, что не должен называть меня так, — ворчит Сил.
— У вас тоже есть кодовое имя? — спрашиваю я.
Губы Сил сжимаются, а ее щеки темнеют. Она игнорирует меня, хватает дополнительную копию «Вестника» и притворяется, что просматривает ее.
— Прошло довольно много времени с тех пор, как я видел тебя, — говорит бармен, подходя к нам. Он вытаскивает бутылку с одной из полок и достает два стакана. — Как обычно? А кто твой молодой друг?
— Никто, — говорит Сил, кладя газету. — И она не пьет.
Бармен, должно быть, привык к грубости Сил. Он кивает и наливает в стаканы две порции виски, беря один себе. Сил выпивает свой одним глотком.
— Вот. — Она вытаскивает из пальто сверток, обернутый в коричневую бумагу. — Кое-что на помощь мальчику-пастуху.
Лицо бармена вытягивается.
— А, да. Кажется, он выздоравливает, учитывая…
— Учитывая что? — спрашиваю я. Сил бросает на меня свирепый взгляд.
— Его дед хотел продать его в качестве фрейлины, — говорит бармен приглушенным голосом.
— Но он испортил дело, — говорит Сил. — Черт возьми, он почти убил этого бедного мальчика.
— Как ужасно, — вздыхаю я.
— Да, — бармен подозрительно смотрит на меня, и я опускаю взгляд. Он поворачивается к Сил. — У тебя есть сообщение от Черного Ключа?
— Я когда-нибудь приезжаю сюда без него? — спрашивает она. Ее лоб сжимается, когда она говорит дальше, — Третий справа, четвертый слева. Трактир Вестинга. Похоже на джин. — Она одобрительно кивает. — Вот и всё. И не записывай на этот раз. Это теряет весь чертов смысл.
Бармен кивает, бормоча загадочное сообщение самому себе.
— Мне лучше уйти, — говорит она. Она швыряет пару диамантов на стол — две сверкающие серебряные монеты с выгравированным лицом Диаманты Великой, Курфюрстины, которая начала первый Аукцион.
