Эш выбирается из багажника и помогает мне, накидывая пиджак поверх моих плеч.
— Где мы?
Я оглядываюсь. Это какой-то темный проулок между двумя неприметными прямоугольными зданиями.
— Морг, — отвечает Гарнет.
Я начинаю дрожать.
Он ведет нас к железной двери, окрашенной в белый цвет, такой же, как и само здание.
— Она не заперта? — спрашиваю я.
— Это морг для слуг и суррогатов, — объясняет Гарнет.
— Ясно, — бормочу я.
Внутри морга прохладно и пахнет антисептиком. Гарнет достает из-за пояса маленький фонарик, освещая несколько длинных коридоров с унылыми зелеными стенами. Мои ноги прилипают к натёртому воском полу.
— Куда мы идем? — шепчу я.
Он светит лучом фонарика влево, а затем вправо.
— Хороший вопрос. Люсьену не представилось случая рассказать тебе, где именно вы собираетесь с ним встретиться?
— Я должна была умереть, — говорю я.
— Верно.
— Мы можем следовать указателям. — Эш стоит у угла, где пересекаются два коридора, пристально глядя на стену. — Гарнет, посвети.
Гарнет освещает фонариком стену, где есть указатель.
Мы сворачиваем в зал по правой стороне, проходя через распашные двойные двери в другой коридор. Эш пробует дверь впереди нас.
— Закрыто, — говорит он.
— Эта открыта, — говорит Гарнет, открывая дверь. Он щелкает выключателем, и взору предстают стоящие у стен блестящие серебристые отсеки, ряды и ряды квадратных дверей.
— Это для… — Я не могу заставить себя произнести слово «тел».
— Да, — шепчет Эш.
— Они все… заняты?
От мысли о таком большом количестве мертвых суррогатов мне становится еще холоднее. Я ощущаю застывшую кровь Аннабель на коленях.
— Надеюсь, что нет, — отвечает он.
— Думаешь, Рейвен уже здесь? — спрашиваю я. Рейвен фактически оцепенела, когда я дала ей сыворотку днем на ленче у герцогини. Но она очнулась, когда услышала мой голос. Я должна надеяться, что она меня поняла.
Эш сглатывает ком в горле.
— Есть только один способ узнать.
— Рейвен — это кто? — спрашивает Гарнет.
— Моя лучшая подруга, — отвечаю я. Ноги начинают трястись, когда я подхожу к одному из отсеков. — Суррогат герцогини Камня. Я дала ей сыворотку Люсьена.
— Что ты сделала? — Гарнет качает головой. — Знаешь, если бы Люсьен не был нацелен на спасение твоей жизни, думаю, он тебя убил бы.
Я игнорирую его; пальцы трясутся, пока я поворачиваю ручку и распахиваю дверь.
Пусто.
Я выдыхаю.
— Один есть, — говорит Эш, подходя ко мне. — Осталось еще несколько дюжин.
Вместе с Эшем мы методично начинаем открывать все дверцы. Гарнет ошеломленно смотрит на нас. Мы открыли семь пустых отсеков, как вдруг Эш тихо произносит:
— Вайолет.
Я иду к нему и, следуя за его взглядом, вижу черный мешок, заполняющий длинное прямоугольное пространство. Вместе мы выдвигаем металлический лист, на котором он находится. Эш тянется, чтобы расстегнуть мешок.
— Нет, — говорю я. — Я это сделаю.
Очень осторожно я расстегиваю молнию, обнаруживая бледное, закоченевшее лицо. У меня перехватывает дыхание.
— Это не Рейвен, — говорит Эш.
Я качаю головой, глаза наполняют слезы.
— Ты знала ее?
— Нет, — говорю я. — Но встречала однажды.
Это девушка с похорон Далии, которая искала свою сестру. Я положила руку на ее ледяной лоб. Она выглядит такой юной.
Меня потрясает вся несправедливость этой ситуации. Что делает меня особенной? Почему я заслуживаю спасения, а не эта девушка, львица или Далия? Я чувствую, как во мне закипает злость на Люсьена за то, что заставил меня признать эту ужасную правду, а не показал, как справиться с этим.
Ты спасла Рейвен, шепчет голос у меня в голове.
Думаю, что еще нет. И этого недостаточно.
Я застегиваю мешок и возвращаю девушку, имя которой я никогда не узнаю, назад в ее металлическую гробницу.
— Давай продолжим искать, — говорю я Эшу.
Мы находим еще четырех девушек, ни одну из которых я не узнаю.
— Что если она не приняла ее? — говорю я. К моему горлу начинает подкатывать паника.
— Она приняла, — уверяет меня Эш, но его слова бессмысленны, и я могу сказать, что он это знает. Невозможно узнать, поняла меня Рейвен или нет.
— Вероятно, они еще не нашли ее, — говорит Гарнет. Он небрежно с руками в карманах стоит у стены, как будто он бывает в моргах ежедневно.
— Почему ты все еще здесь? — спрашивает Эш.
Гарнет пожимает плечами.
— Хочу посмотреть, что произойдет, когда Люсьен узнает, что ты здесь. — Затем он ухмыляется. — Кроме того, я давно так не развлекался. Быть королевской особой так скучно. Я хватаюсь за любой шанс насолить своей матери. Украсть суррогата прямо из-под носа? Из ее собственного дома? Слишком хорошая возможность, чтобы упустить.
— Почему ты так ее ненавидишь? — спрашиваю я.
— Хм, да ладно, Вайолет, ты прожила с ней два месяца, — говорит Гарнет. — И как ты относишься к ней?
Он прав.
— Теперь умножь это на всю жизнь. — Гарнет чешет затылок. — Чудо, что я сумел хорошо приспособиться.
Раздается эхо от закрывания тяжелой железной двери, от чего мы все замираем на месте.
— Свет! — шипит Эш. Гарнет бросается к стене, и мы погружаемся в темноту. В течение нескольких секунд не слышно ничего, кроме тишины. Затем раздаются безошибочные звуки шагов и голоса.
— Мы должны спрятаться, — говорит Гарнет.
— Где? — спрашиваю я. — Я ничего не вижу.
Слева от меня раздается щелчок, и включается фонарь Гарнета. Луч света падает на Эша. Он присел возле одного из отсеков, находящегося в углу по левой стороне в самом низу. Дверца открыта, и наши взгляды встречаются.
— Нет, — шепчу я.
— У тебя есть идея получше? — говорит Гарнет, хватая меня за руку и подтаскивая к Эшу. Я присаживаюсь у черной квадратной дыры, где хранилось множество мертвых суррогатов, и в моем желудке поднимается что-то сильнее отвращения и острее страха. Прятаться здесь кажется настолько неправильным, что мои конечности немеют и не слушаются.
