— Какой Дом ты обслуживаешь? — спрашивает она меня.
— Оу, эм, Дом Озера.
— Я тоже еду в Дом-Основатель! — заявляет она. — Дом Розы. Это твой первый раз в Жемчужине?
Я киваю.
— Мой тоже. Я Раббет, а как тебя зовут?
Повозка вокруг нас заполняется. Некоторые девушки держатся по одиночке, другие перешептываются друг с другом.
Я чуть не сбалтываю свое настоящее имя, но останавливаю себя в последнюю секунду.
— Я Лили.
— Милое имя, — говорит Раббет. — Из какого ты округа?
— С Фермы, — отвечаю я, пока повозка движется вперед. С одной стороны, я хочу, чтоб Раббет перестала болтать, потому что я дико нервничаю, но, с другой стороны, это помогает мне немного отвлечься. — Как насчет тебя?
— Смог. Я начала работать посудомойкой в Банке, когда мне было восемь. Потом меня сделали кухаркой, а после горничной. Моя Госпожа собиралась сделать меня своей фрейлиной, но потом она умерла.
— Мне жаль.
Раббет пожимает плечами.
— Теперь я буду работать в Жемчужине! Мне так интересно, как выглядит Дом Розы.
Я видела дворец Розы мимолетно — Герцогиня и я проезжали его, когда ехали на похороны Далии. Он построен из нефрита и имеет форму вечнозеленого дерева.
Я могу смотреть только сквозь заднюю часть повозки, и я ожидаю увидеть линию дворцов, стоящих за золотыми воротами, точно такую же, какую видела во время всех поездок по Жемчужине. Но дорога, по которой мы едем, жесткая и неровная, совсем не такая, как гладкие дороги Жемчужины, которые я помню. И я не могу видеть ни одного дворца, только огромные каменные стены по обе стороны от нас. И каждая стена покрыта ужасными шипами.
Мы по другую сторону от дворцов, за ними?
Это похоже на правду. Знать никогда бы не захотела видеть повозку такого вида на своих улицах. Они бы вообще не хотели видеть слуг.
Мое предположение подтверждается, когда мы делаем первую остановку.
— Дом Шторма, — кричит водитель. Блондинка и брюнетка спрыгивают с задней части повозки. В каменной стене есть металлическая дверь со звонком, висящим рядом. Блондинка звонит, когда повозка начинает двигаться вперед. Брюнетка оглядывается на нас, когда дверь открывается. Я вижу страх в ее глазах, пока она не исчезает из виду.
Я никогда не думала даже о поисках двери в стене, окружающей дворец Герцогини. И мне нравилось гулять по ее дикому саду.
Потом я заставляю себя перестать думать об этом, потому что все мои воспоминания о саде связаны с Аннабель. Она была моей личной фрейлиной, но, на самом деле, она была моим другом. Моим первым другом в Жемчужине. Она была милой и доброй, а Герцогиня убила ее у меня на глазах.
Воспоминания о ней, лежащей там, умирающей на полу моей спальни, пробуждают монстра вины и боли, живущего внутри меня. Я жмурю глаза на мгновение, чтобы привести себя в чувство.
Мы делаем еще две остановки, пока не приходит очередь Раббет выходить.
— Дом Розы! — говорит водитель.
— Пожелай мне удачи, — хрипло говорит Раббет.
— Удачи, — говорю я с натянутой улыбкой. Повозка продолжает свой путь, и, спустя две остановки, водитель кричит: — Дом Озера!
Мои колени трясутся, когда я слезаю с повозки и встаю напротив двери, ведущей во дворец Герцогини. Мое горло пересохло, и мне сложно глотать. Конечности онемели и, кажется, забыли как работать. Повозка удаляется, и я смотрю ей вслед пару секунд, паникуя, думая, насколько глупой была эта идея. Но потом я напоминаю себе о том, что Хэзел где-то за этой дверью, и каким-то образом моей руке удается дотянуться до веревки и позвонить в большой колокол.
Проходит несколько секунд. Потом минута. Затем две. Ничего.
Я звоню в колокол снова. И снова.
Что, если Гарнет забыл сказать кому-либо, что я приезжаю. Что, если Герцогиня сказала «нет, мы не можем нанять фрейлину»? Что, если кто-то ещё поедет по этой дороге и начнёт задавать вопросы? Что, если…?
Дверь со скрипом открывается.
— Чего ты хочешь? — Я не узнаю женщину, стоящую напротив меня. Она довольно полная и пожилая, ее кожа оливкового цвета, а вокруг глаз морщинки.
— Я… я здесь, чтобы работать, — говорю я.
Глаза женщины сужаются. — Я не осведомлена о том, что Кора наняла кого-то нового.
— Гарнет нанял меня.
Женщина прижимает руки к груди.
— О, Боже мой! Мне очень жаль! Когда он сказал мне, я решила, что это была лишь одна из его шуток! Проходи, проходи, давай переоденем тебя во что-то более подходящее. Как тебя зовут?
Мне почти что хочется смеяться, потому что в последний раз, когда я здесь была, у меня не то, что не спросили имя, мне было даже запрещено произносить его вслух.
— Лили, — говорю я.
— Ну, мы припишем тебе более подходящее для фрейлины имя. Я Мод.
Я вхожу в стены Дома Озера, и воспоминания настолько сильны, что грозятся сломить меня. Все эти прогулки с Аннабель; день, когда она показала мне теплицу; времена, когда мы просто сидели вместе на лавочке, слушали пение птиц и вой ветра в деревьях. Осознание того, что Рейвен живет по соседству, изучение стены, разделяющей нас. Отправка всяких безделушек, пуговиц, ленточек, все, чтобы дать ей понять, что я в порядке. Наблюдение за тем, как Эш целовал Карнелиан в бальном зале, всепоглощающая злость от осознания того, что он никогда не будет моим. То, как он отвёл меня в лабиринт из живой изгороди и признался, что ненавидит свою жизнь. Это был день, когда я начала понимать, что мы одинаковые.
— Проход на кухню — вот здесь, — говорит Мод, указывая на разрущающуюся статую молодого лучника с волком, стоящим рядом с ним. — Но пока что я покажу тебе подвальное помещение. Вот сюда.
Я делаю вид, что понимаю, о чем она говорит. Мы проходим через сад; почки на деревьях только начинают зацветать, солнечные лучи пробираются через ветви. Мы проходим дуб, где доктор Блайт заставлял меня практиковать Третье Заклинание, Рост. Дерево было таким большим, я не думала, что когда-нибудь смогу повлиять на него. Но я смогла. Я помню, как кровь лилась из моего носа, когда он одобрительно хлопал.
Я замечаю и новые вещи, то, что не могла почувствовать раньше. Запах земли здесь отличается от того на Ферме — здесь к нему примешаны химикаты, которые заставляют мой нос морщиться. И то, что раньше казалось мне диким садом, теперь не выглядит таким необузданным. Каждое дерево было аккуратно посажено. Они пойманы здесь точно также, как и я была однажды, все сдавлены вместе, не имея пространства, чтобы дышать. Земля — это элемент, с которым мне соединиться проще всего, и связь с которым наиболее глубокая — деревья вокруг чувствуют мое присутствие, как уши собаки могут уловить знакомый шум. Я хочу дотянуться до них, соединиться с ними.
