— Ничего себе, — говорю я, подходя, чтобы рассмотреть поближе. — Здесь… так много фарфора.
— Да, на их счет Корал дает особые указания. Она не позволяет ни одной из служанок к ним прикасаться.
Здесь есть крошечные чашки, блюдца и чайники разных в разных цветах и узорах — фиолетовые цветы и колибри, подковы, блестящие зеленые лианы, золотое солнце и серебряная луна, полосы, фигуры и все в таком духе. Я рассматриваю голубую чашку с гроздью винограда, нарисованной с ее внешней стороны, когда дверь открывается.
— О, здравствуй, Мод, мне показалось, что я тебя слышала, — говорит девичий голос.
Я разворачиваюсь, в то время как Мод делает глубокий реверанс. Корал хрупкая и маленькая, ее светлые волосы завиты и заколоты в очень красивом стиле и переброшены через плечо. Я тоже делаю реверанс.
— Прошу прощения, мисс Корал, — говорит Мод. — Это ваша новая фрейлина. Она всего-навсего любовалась вашей коллекцией.
— Что? — Корал вся просветляется. — Но я думала, что Герцогиня отклонила мою последнюю кандидатку.
— Ее нанял Гарнет, мисс.
— Какой милый сюрприз! Гарнет так занят, я не думала… как тебя зовут? — спрашивает она меня.
— Ей еще не было дано имя фрейлины, мисс, — говорит Мод. — Кора все еще в отъезде.
— Чепуха, — говорит Корал. — Я могу ее назвать с той же легкостью, что и Кора. Я жила в окружении фрейлин всю свою жизнь. Кроме того, она же моя, правда?
Я забыла то чувство, когда о тебе говорят, как о собственности.
У Мод дергается мускул рта.
— Конечно, мисс.
Корал держит мое лицо руками — неуютно интимный жест, учитывая то, что мы только что встретились. Она вертит мою голову из стороны в сторону.
— Хмм… Я думаю, ты будешь… Имоджен, — говорит она с улыбкой. — Так звали фрейлину моей бабушки. — Она поворачивается к Мод. — Что ты думаешь?
— Великолепный выбор, мисс.
— Корал, ты не видела мои запонки… — В комнату входит Гарнет и внезапно останавливается при виде нас.
— Мод, — говорит он, пока она снова делает реверанс. Он бегло осматривает меня, и я вижу, что он пытается понять, я ли это, учитывая, что я выгляжу совсем по-другому. — Это она?
К счастью, Корал приходит на помощь.
— Наконец-то, моя личная фрейлина! — восклицает она, подбегая к нему, чтобы поцеловать в щеку. — Дорогой, какой ты заботливый.
Гарнет едва заметно мне улыбается.
— Она тебе нравится, прелесть?
— Она идеальна.
Он хмыкает и поворачивается к Мод.
— Проследи за тем, чтобы ей подготовили комнату в помещениях для слуг.
Она снова делает реверанс.
— Конечно, сударь. Я незамедлительно все подготовлю.
— Отлично. Это дает нам все время познакомится перед ужином.
Мод поспешно выходит из комнаты.
— Чем нам заняться для начала? — говорит Корал, подходя ко мне и беря за руки. — Может, сделаешь мне волосы? Или, может, мы выберем платье для ужина? Или ты почитаешь мне!
— Дорогая, мне нужна минутка, чтобы поговорить с… — Гарнет замолкает, неуверенный, как меня назвать.
— Имоджен, — говорит Корал. — Я сама дала ей имя.
Улыбка Гарнета выглядит так искренне. — Мило. Мне нужна минутка, чтобы поговорит с Имоджен наедине, просто убедиться, что ее во все просветили. Почему бы тебе не выйти в сад, а я отправлю ее к тебе туда? Я знаю, что ты любишь смотреть на цветы.
— Хорошо, — говорит Корал. — Не задерживай ее надолго.
— Не буду.
Корал устраивает целое шоу со мной, когда я помогаю ей с ее пальто и прикрепляю крошечную шляпу к ее кудряшкам. Она клюет Гарнета в щеку и выходит, оставляя нас двоих в блаженном одиночестве.
Глава 8
КАК ТОЛЬКО ДВЕРЬ ЗА СПИНОЙ ЖЕНЫ ЗАКРЫВАЕТСЯ, УЛЫБКА ГАРНЕТА исчезает и сменяется выражением удивления.
— Вау, — говорит он. — Рейвен сказала мне, что ты выглядишь по-другому, но… Вау.
— Спасибо, — говорю я, — за то, что помог мне добраться сюда. Люсьен не был большим поклонником этой идеи.
— Я знаю, — говорит Гарнет. — Я думаю, что ты на самом деле раздражаешь его больше, чем я.
— Но теперь ты добропорядочный гражданин, — напоминаю я ему. — Командир Ратников и все такое.
— Это правда. Они даже повысят меня до старшего сержанта через несколько дней. Будет официальная церемония. Как будто я что-то сделал, чтобы заслужить повышение, кроме того, что перетянул много Ратников на нашу сторону. — Он вскидывает голову. — У меня будет доступ к дополнительной информации. Вот это бонус.
— Гарнет, это потрясающе, — говорю я. — Действительно полезно. Что еще происходило в Жемчужине?
— Ты могла бы подумать, что взрывы сведут на нет все вечеринки, пляски и тому подобное, но люди здесь либо их игнорируют, либо полагают, что их это никогда не коснется, что это все пройдет само по себе. — Он шлепается в кресло с розовыми полосами. — Клянусь, безразличие некоторых из них… Ты знаешь о тех казармах, которые взорвались в Смоге два дня назад?
Я думаю о заголовке, который видела в поезде.
— Да.
Щеки Гарнета краснеют.
— Там были люди на нашей стороне. И я понимаю, мы должны идти на жертвы, но, если послушать моих королевских друзей, ты можешь подумать, что Ратники сами во всем виноваты. Один из них даже сказал мне: «Они просто не вербуют их как раньше». Как они вербовали Ратников раньше? Чем больше я работаю с этими людьми в красном, тем больше я вижу, что большинство из них были призваны против их воли либо просто нуждаются в работе, чтобы кормить семью. Те, которые в Жемчужине — хуже всех. Настоящие крепкие орешки. Поэтому с Аукционом не все так просто — Аукционный дом будут охранять все Ратники Жемчужины. Нам действительно нужны суррогаты, чтобы сломать эту стену. Нам нужно доставить людей сюда, чтобы бороться.
Я сглатываю свои сомнения и говорю:
— Мы можем это сделать. У нас уже есть так много девушек, которые хотят помочь.
Гарнет с головой ушел в свой мир.
— Ты знаешь, я даже не могу лично достучаться до многих Ратников. Это слишком опасно. Мне приходится использовать других людей, по большей части рядовых, специалистов и тому подобное. Никто не доверится знати. Я как Люсьен среди Ратников. — Он потирает висок. — Я немного понимаю, почему он все время такой угрюмый.
Смотря на него сейчас, я поверить не могу, что это тот же самый человек, который ввалился на мой первый ужин во Дворце Озера, абсолютно пьяный, без всяких забот, кроме что разве где достать очередную выпивку.
— Я горжусь тобой, — говорю я робко. — Чего бы это ни стоило.
