— Почему бы тебе не сделать это самой?
У нее болезненное выражение лица.
— Я не могу. Я была с Герцогиней с тех пор, как ей исполнилось десять лет. Сколько бы я ни хотела, я… Я не могу ее убить.
Я могу ненавидеть герцогиню, я могу хотеть отомстить за Аннабель, но хладнокровное убийство — это не то, на что я способна. Но я вижу только один вариант — согласиться с планом Коры. И если я смогу подождать до Дня аукциона… мне, возможно, не придется вообще убивать герцогиню.
— Хорошо, — говорю я. — Я сделаю это.
— Конечно, ты это сделаешь.
— И аукцион будет идеальным временем, — говорю я.
Она хмурится.
— Аукцион через месяц.
— Подумай об этом. Тогда она будет отвлечена. Предвидится множество суеты, покупок платьев, ужинов… — Меня немного беспокоит то, насколько убедительно я звучу, даже для себя. — Ты уже много месяцев ждала, что тебе сделает еще один?
Кора мгновение рассматривает меня.
— Я всегда думала, что ты немного не в себе, — говорит она. — Я рада, что ошибалась.
— Спасибо, — говорю я, ощетинившись.
— Конечно, — начинает она, делая шаг навстречу мне, — если ты каким-либо образом обманешь меня или не выполнишь это задание, ты не переживешь Аукцион. Возможно, я не смогу убить свою госпожу, но у меня нет никаких сомнений насчет того, чтобы убить тебя.
— Поняла, — говорю я.
— Поспи немного, — говорит Кора. — Тебе это понадобится. У твоей кровати колокольчик, в который позвонит Корал, когда она будет готова. На кухне он тоже звенит. Ты всегда должна быть готова прежде, чем она. Она берет свой завтрак в постель, а затем тебе нужно выбрать, во что ей одеться. Убедись, что она выглядит достойно.
— Я помню некоторые вещи, — говорю я. — От Аннабель. Она всегда знала, во что меня одеть.
У Коры дергается челюсть.
— Да. Она была очень хороша по части одежды. — Она сидит в кресле-качалке, но ее поза напряжена, спина прямая. — Ты свободна на сегодня. Постарайся не говорить перед ее светлостью; твой голос слишком знаком.
— Не буду. — Я останавливаюсь у двери. — Кора?
— Да?
— У тебя есть какой-то конкретный… способ, которым ты хотела, чтобы я убила ее?
Ее глаза словно черные камни, темные и холодные.
— Я хочу, чтобы ты перерезала. Ее. Горло.
Я выскальзываю за дверь, в голове лихорадочно крутятся мысли.
— ЧТО ТЫ ДОЛЖНА СДЕЛАТЬ?
— Убить Герцогиню, — шепчу я. — Точнее, перерезать ей горло.
Рейвен издает звук где-то между вздохом и кашлем. Через аркан его трудно различить.
— Не волнуйся, я сказала ей, что сделаю это на Аукционе, который, если все пойдет по плану, должен свести на нет любой договор об убийстве, который я заключила.
Сейчас уже за полночь. Я знаю, что должна спать, но я не легла, надеясь, что Рейвен свяжется со мной. Аркан Сил похож на аркан Люсьена — то есть он может связываться со всеми другими арканами. Мой всего лишь приемник. Гарнет может связаться только с Люсьеном и со мной.
— Так что слуга так же безжалостна, как и хозяин, — говорит Сил. — Меня это не удивляет.
— Что она из себя представляет? — спрашивает Рейвен. Я знаю, что она имеет в виду Корал.
— Она странная. Как великовозрастный ребенок. Она требовательная и инфантильная. Не думаю, что она нравится Гарнету.
— О, — это единственный ответ Рейвен, но я слышу крошечное облегчение в ее голосе.
— Что насчет вас, девочки? Вы все упаковали и готовы к последней поездке в округ Болота? — Этот день, кажется, длился неделю.
— Мы более чем готовы. — Я слышу улыбку в голосе Сиенны.
— Сил идет с нами к Западным Воротам и другим объектам, — говорит Рейвен.
— Что? — Я сажусь прямо.
— Я не собираюсь ждать здесь без понятия, что происходит, — говорит Сил. — Уистлер сможет позаботиться о делах в этой части Фермы. Я принадлежу суррогатам.
— Верно, — говорю я. — Я чувствую себя лучше, зная, что ты будешь там.
— Ты не должна, — говорит Сил. — Весь этот план похож на карточный домик. Мы должны полагаться на то, что суррогаты в инкубаторах будут хранить молчание. Мы должны полагаться на то, что знать будет все также глупа. Мы должны полагаться на неизвестно кого, кто должен заложить ключевые бомбы в ночь перед аукционом. Нам нужно полагаться на то, что ты подашь сигнал взорвать эти бомбы. Затем мы должны скрестить пальцы и надеяться, что восемьдесят с гаком суррогатов смогут сломать эту стену, и что силы Общества уже будут в Банке, готовые и ждущие, когда смогут нагрянуть в Жемчужину. Мы все можем сейчас медленно продвигаться к нашей смерти.
Если вспомнить, как нас с Рейвен уже отправляли на верную смерть, продав в качестве суррогатов, эта идея не беспокоит меня так сильно, как должна.
— Как сказал Эш, — напоминаю я ей. — Я предпочла бы умереть, сражаясь с королевской семьей, чем служить им.
Сил фыркает.
— Храбрые слова. Скажи мне это, когда воздух будут пронизывать пули, и люди будут умирать вокруг тебя.
— Эш там? — Я слишком трусила спросить про него раньше, но я хочу услышать его голос. Я хочу знать, что он не злится на меня.
Так что я была совершенно не готова к последовавшей тишине.
— Что? — спрашиваю я. Мое сердце учащенно бьется. — С ним что-то случилось?
— Эш ушел, — наконец говорит Рейвен.
— Что ты имеешь в виду? Куда он делся?
— В Банк, — говорит Сиенна, и Сил бормочет:
— Проклятый дурак.
Из комнаты будто выкачали весь воздух. Банк. Эш отправился в Банк.
— Нет, — говорю я, открыв рот от изумления. — Рейвен… скажи мне, что это неправда. Пожалуйста. Он… он умрет там.
— Он оставил записку, — говорит она, и я слышу шуршание бумаги. Затем она читает вслух: «Вайолет. Прости, но мне нужно было попробовать. Надеюсь, ты сможешь простить меня. Я не мог просто бросить их. Мне нужно быть достойным места в этом новом мире, за который мы боремся. Я люблю тебя больше, чем свою собственную жизнь. Я увижу тебя снова. Я буду там в день аукциона. Оставаться в безопасности. Эш».
— Простить его? — выплевываю я. — Он что сумасшедший? У меня не будет возможности! Он и пяти футов в Банке не успеет пройти, как умрет. Он будет…
— Вайолет. — Голос Рейвен мягкий и уравновешенный. — Он ушел, и все крики в мире не изменят этого.
— Но он… он…
— Сбежал, не послушав тебя? Да. Он сделал это. Честно говоря, вы двое хорошо подходите друг другу.
Я складываю руки на груди.
