— Что-то вроде этого, — говорю я. Затем у меня вылетает вопрос, который словно обжигал мне горло. — Если ты знала, что суррогатом была не я, почему никому не сказала?
— О, не думай, что я не пробовала, — говорит Карнелиан. — Это был идеальный козырь, чтобы взять над ней власть. Но герцогиня играет грязно. Она угрожала отправить меня в психушку, если я хоть слово скажу. — Она крепко сжимает губы. — Я надеюсь, что бы ты ни планировала, ты заставишь ее страдать так, как она того заслуживает.
— Разве тебе не страшно? — говорю я. — Тебя сегодня чуть не убили.
Карнелиан безжизненно смеется.
— Даже если бы я умерла, всем было бы все равно. Герцогиня, вероятно, устроила бы парад. — Она смотрит в окно. Угрюмая маска, которую она обычно носит, отпадает, сменяясь выражением полной безнадежности. — Никому не важно, жива я или мертва.
Я вспоминаю, что Эш рассказал мне, когда мы ждали в морге прихода Люсьена. Он сказал мне, что Карнелиан грустит, и что эта грусть превратилась в горечь и гнев. Все время, пока я жила здесь, я видела в ней только помеху. Я видела ее угрюмость, игнорируя горе и боль, стоящие за ней.
Потому что она права. Если бы она умерла сегодня, никому в этом дворце не было бы дела.
Вся ненависть и негодование, которые я копила против Карнелиан, тает. Я вижу девушку, которую так долго унижали и издевались. Я вижу девушку, которую видел Эш, которую я игнорировала, потому что была занята ревностью и мелочностью. Девочка, которая скучает по матери. Девушка, которая хочет, чтобы ее любили.
В тот момент я принимаю решение быть храбрее там, где раньше я могла сомневаться. Быть другим человеком, лучшим человеком.
Я подхожу к ней и сажусь на кровать. Она закатывает глаза.
— Что, теперь мы будем лучшими подружками?
— Нет, — говорю я. — Но мы на одной стороне.
— Что это за сторона?
— Мы обе ненавидим королевских особ, верно?
Она прищуривает глаза и ждет.
— И мы обе любим одного и того же парня, — говорю я. Я протягиваю руки ладонями вверх в знак примирения. — Ты хочешь сдать меня, сделай это. Позвони в колокольчик, позови ратников. Моя жизнь в твоих руках. Ты можешь покончить с этим прямо сейчас.
Карнелиан колеблется. Я вижу желание закричать, надеть на меня наручники и казнить за измену. Я знаю, какой опасности я себя подвергла. Но я смотрю в ее карие глаза и чувствую внутреннее противоречие. Кого она ненавидит больше, меня или герцогиню? Секунды растягиваются в минуты. Я не нарушаю молчание.
— Тебя зовут Вайолет, правильно? — говорит она, наконец.
— Верно.
— Что же. Думаю, я должна поблагодарить тебя. За спасение моей жизни.
— Эш никогда бы меня не простил, если бы я не попыталась.
Тоска, отразившаяся на лице Карнелиан, почти осязаема.
— Он когда-нибудь… говорил обо мне?
Я делаю вдох и даю ей честный ответ.
— Прямо перед тем, как я ушла, он сказал мне быть осторожной рядом с тобой. Что ты сообразительнее, чем я предполагала.
Слабая улыбка проявляется на ее лице.
— Он так сказал?
Я киваю. Она кладет голову на подушку и смотрит в потолок.
— Могу я тебе что-нибудь принести? — спрашиваю я.
— Нет. Я хочу побыть в одиночестве.
Я останавливаюсь у двери и поворачиваюсь.
— Ты знаешь, он заботится о тебе. Я это ненавижу, но он это делает. Он защищал тебя с тех пор, как мы сбежали — с тех пор и до этого… Я знаю, что это не то, чего ты хочешь, но… — я вздыхаю. — Ему не все равно.
Карнелиан не смотрит на меня. Она специально закрывает глаза.
— Уходи, — шепчет она, и, как только я закрываю дверь, я вижу, как слеза скатывается по ее щеке.
* * *
КАЖДАЯ КОСТЬ В МОЕМ ТЕЛЕ ЛОМИТ. Мои глаза пересохли, а разум оцепенел. Это был долгий день, но я все равно хочу увидеть Рая.
Я спускаюсь по лестнице для прислуги на первый этаж и останавливаюсь, когда добираюсь до зала, где находится библиотека. Соединяясь с Воздухом, я выталкиваю его из себя порывом ветра, затем притягиваю назад.
Я чувствую запах лака для ботинок и слышу равномерные шаги ратника. Я проскальзываю обратно в секретный проход за раздвижной панелью и жду. Шаги приближаются. Затем они проходят мимо. Я считаю до тридцати, затем выхожу в зал и бегу к библиотеке так быстро и тихо, как только могу.
Как только я вхожу в туннель, начинает гудеть мой Аркан. Я вытаскиваю его из волос и отвечаю на ходу.
— С тобой все в порядке? — Люсьен в смятении. — Ты пострадала?
— Нет, — говорю я тупо. — Корал мертва.
— Я знаю. Мне жаль, что тебе пришлось это пережить.
— Почему? — Сказанное слово получается резким и острым. — Вот так выглядит революция, да? Самое время мне это увидеть и признать. Ты втянул меня во все это. Не извиняйся сейчас.
Я чувствую это в тишине, исходящей от камертона. Я знаю, что причинила ему боль. Я останавливаюсь и прижимаюсь лбом к прохладной каменной стене.
— Прости, — бормочу я. — Я не хотела…
— За что, за честность? Никогда не извиняйся за это, Вайолет. Ты права. Вот так выглядит революция.
— Что мы собираемся с ними делать, Люсьен? — спрашиваю я. — Королевская власть. Мы просто собираемся… убить их всех?
— В обществе много желающих. Кровь за кровь.
— А ты как считаешь?
— Я думаю, что смертей уже достаточно. Я думаю, мы должны заставить их работать. Увидеть, как жили другие в этом городе. Заставить их снести Великую стену голыми руками. — Он вздыхает. — Как бы мне хотелось это увидеть. И увидеть океан. Этот город веками был изолирован. Было бы неплохо узнать, что там снаружи.
Океан. Я бы тоже хотела на это посмотреть.
— Сейчас я собираюсь повидаться с Раем, — говорю я. — Эш передал ему сообщение. Он знает обо мне.
— Это отличные новости! И он будет присутствовать на аукционе. Скажи Гарнету. Я уверен, он сможет найти применение Раю и другим компаньонам, которые будут на аукционе.
— Я уже сказала ему, — говорю я. — О, и меня назначили фрейлиной Карнелиан. Она тоже обо мне знает. Она узнала мой голос. — Я слышу резкий вдох с его стороны. — Она ничего не расскажет. Я уже дала ей такую возможность. Даже сказала ей не стесняться и сделать это. Но она ненавидит королевских особ больше, чем меня.
— Что же. Этот день просто полон сюрпризов.
— Неужели это все происходит взаправду?
— Да, дорогая. Взаправду.
— Я должна идти, — говорю я. Я хочу, чтобы эта ночь закончилась. Я хочу спать, раствориться в блаженном забвении.
