— Разумеется.
Я протягиваю руку, чтобы аркан упал, но он остается парить в воздухе.
— Вайолет? — говорит Люсьен, и голос у него робкий.
— Да?
— Я очень горжусь тобой.
Аркан падает в мою руку, и я сжимаю кулак его в кулак очень крепко, прежде чем отправиться в холодный, тихий коридор.
Глава 21
ТАК СТРАННО СНОВА ОКАЗАТЬСЯ В ЭТОЙ ГОСТИНОЙ.
Я открываю потайную дверь за масляной картиной человека в зеленом охотничьем пиджаке с собакой, и нахожу Рая, стоящего у окна и ждущего меня. В комнате темно, а единственный свет исходит от луны снаружи.
— Я не знал, придешь ли ты — говорит он, когда я закрываю картину. — После того, что случилось сегодня.
— Я же сказала, что приду, — говорю я. — Да и времени осталось совсем немного.
— Да, — соглашается он. — Немного.
На мгновение наступает неловкая тишина.
Я боюсь спрашивать про Эша, хотя он и знает, зачем я здесь. Рай переходит к дивану. Я сажусь в кресло у окна.
— Эш смог связаться с одним из наших друзей, который на тот момент не работал — парень по имени Трэк. Нашел его на Ряду. Ты же видела Ряд, верно?
Я киваю, вспоминая неопрятную улочку в Банке с дешевыми тавернами и борделями.
— Трэк уже какое-то время находится в довольно плохой форме. Он слишком много пьет и режет себя. Скорее всего, его скоро пометят.
Эш объяснял мне маркировку — если компаньон перестает быть идеальным во всех отношениях, ему делают татуировку в виде черного X на правой щеке и выгоняют из компаньонского дома, оставляя ему только одежду. Все его доходы возвращаются госпоже.
— Итак, — продолжает Рай, — Эш рассказал ему все о тебе, об Обществе, о восстании, и как все может измениться… как уже все меняется. Он предложил Трэку шанс на новую жизнь, обрисовал картину того, что было возможно. Он дал ему…
— Надежду, — говорю я тихо, мое горло будто опухает. — Он дал Трэку надежду.
Почему мне было так трудно увидеть это тогда, у Белой Розы, когда я отмахнулась от его желания помочь компаньонам, потому что это было слишком опасно?
— Ага, и дальше все распространилось, словно лесной пожар. Есть масса компаньонов, ненавидящих свою жизнь; я уверен, что он тебе про это сказал. И я включаю себя в эту категорию. — Рай тянет себя за кудри. — Я убивал себя синевой. Теперь, даже если я умру, это должно что-нибудь значить. Я не стану очередным безымянным компаньоном, умершим от передоза.
Я рада слышать, что он больше не употребляет.
— Потом Трэка определили в Дом Света, и я виделся с ним на одной из тысячи вечеринок, что я посетил с Карнелиан. — Рай улыбается, в темноте видны его белоснежные зубы. — Эш сказал ему найти меня. Он передал ему, что я должен связаться с фрейлиной Корал. Я сначала этого не понял, пока не подслушал, как ты разговариваешь с Зарой. Не то, чтобы это был твой голос, скорее манера речи. — Он перебрасывает руку через спинку дивана. — Полагаю, ты произвела на меня впечатление тогда у Мадам Кюрьо.
— Я польщена.
— Мы связываемся и с другими компаньонами в Жемчужине. Эш теперь знаменитость.
— Знаю, — говорю я, улыбаясь сама на этот раз.
— То есть все решится на Аукционе, верно?
— Да. Тебе нужно пообщаться с Гарнетом. Он сможет дать тебе несколько советов о том, что делать.
— Гарнет? — скептически спрашивает Рай. — Тот-самый-Гарнет-из-дворца-Озера?
Я киваю.
Он присвистывает.
— Все куда серьезнее, чем я думал.
— Удивлена, что Эш тебе не рассказал.
— А я нет. Он же не говорил со мной напрямую, помнишь?
— Верно. — Я выглядываю в окно. От поверхности озера перед дворцом отражается лунный свет. — В этой комнате он рассказал мне, что он делал, что такое на самом деле быть компаньоном. Здесь мы влюбились.
Это высказывание слишком личное, поэтому я тут же жалею о том, что сказала это вслух.
— Прости, — говорю я, краснея. — Тебе не нужно было этого слышать.
Наступает пауза. Я гляжу на Рая и вижу, что его поза изменилась. Он наклоняется вперед, уставившись на свои руки. — Ага, — произносит он тихо. — Не нужно.
Я не уверена, что сказать.
— Мы нелюбимы, — продолжает он через мгновение, — и не способные на любовь. Так они научили нас думать. Мы предметы сексуальной и денежной ценности. Кто может полюбить такую мерзость, как компаньон? Нас сделали красивыми, но внутри мы гнилые. Не думаю, что ты понимаешь, как важна ему. Не думаю, что ты понимаешь ценность вашей любви. Потому что… давай я тебе скажу. — Он смотрит мне прямо в глаза. — Она бесценна.
Я почти произношу «я знаю», когда осознаю, что нет. Будучи суррогатом, я никогда не чувствовала себя нелюбимой. Я ощущала себя дешевкой, использованной и злой. Но у меня были Рейвен и Лили, у меня были моя мать с Хэзел и Охрой. У Эша была Синдер, и на этом все. И даже Синдер не было достаточно для того, чтобы он перестал себя ненавидеть.
Я вспоминаю его слова в ночь, когда мы поссорились, прежде чем я вернулась в Жемчужину.
И что у меня есть, Вайолет? Ты. Только ты.
Я подумала тогда, что это было преувеличение. Никогда не думала, что для Эша будет трудно не просто любить, но и быть любимым.
— И теперь он передал эту надежду нам, — продолжает Рай. — Что мы действительно сможем жить по нашему выбору, с тем, кто желает быть с нами, а не с тем, кто платит за возможность наслаждаться нашим телом. Компаньоны умны. Мы хорошо обучены и очень дисциплинированы. Дай нам цель, фокус, причину, которая нас объединяет… что же. — Очередной блеск зубов в темноте. — Мы сила, с которой нужно считаться.
— Да, — говорю я. — Верно.
— Какая роль у тебя во всем этом?
— Я собираюсь разрушить стену, которая разделяет Банк и Жемчужину. Я собираюсь впустить людей в этот округ раз и навсегда. — Слова выходят легко и с уверенностью, которой я от себя раньше не слышала.
У Рая отвисает челюсть. — Сама?
— Нет, — говорю я. — Мне помогут.
— Кто…
Я поднимаю руку.
— Объясню в следующий раз. — Сегодня я не нахожу в себе сил рассказывать ему о суррогатах и Паладинах.
— Конечно. Уже поздно. Ты должно быть устала. — Рай встает вместе со мной, будучи неизменным джентльменом. Я подхожу и обнимаю его. Сначала он колеблется, потом обнимает в ответ.
— Ты заслуживаешь быть любимым, — говорю я. — Ты ведь знаешь это.
Он ничего не говорит, просто сжимает меня один раз, и я отпускаю его.
К тому времени, как я возвращаюсь в свои покои, у меня едва хватает сил снять платье через голову, прежде чем я падаю на кровать и засыпаю без сновидений.
