— Я медленно убью тебя за это, — говорит она. Она осторожно кладет Курфюрста на пол и встает лицом ко мне. Я толкаю Хэзел за спину и готовлюсь воссоединиться с землей, чтобы открыть землю под ее ногами. — Ты меня понимаешь? Я буду те…
Потом она задыхается, выгибая спину. Ужасный, удушливый звук выходит из ее горла. Красный цвет начинает просачиваться сквозь ее синее платье, окрашивая его, меняя свой цвет как Заклинание.
Карнелиан стоит позади нее. Одним быстрым движением она вытаскивает кинжал из спины герцогини и торжествующе держит его. Должно быть, она подняла его, когда герцогиня уронила.
— Ты такое разочарование, Карнелиан, — шипит Карнелиан, подражая голосу герцогини, снова вонзая нож в спину. — Никого не волнует, что ты хочешь сказать, Карнелиан. — Кинжал попадает в цель в третий раз. — Никто не любит тебя, никто не любит тебя… — она ударяет герцогиню снова и снова, и я могу только смотреть, ошеломленная и в ужасе.
Герцогиня падает на пол рядом с Курфюрстом. Карнелиан выглядит так, как будто она собирается продолжать колоть ее, когда Эш бросается к ней. Он нежно держит ее за запястье. Карнелиан трясет.
— Все в порядке, — бормочет он. — Теперь можешь отпустить его. Ее больше нет. Все в порядке.
Она моргает и смотрит на него.
— Она… она была такой… мне пришлось…
— Я знаю, — говорит он. Кинжал с грохотом падает на пол. Она падает в его объятья, всхлипывая, и он крепко держит ее. Наши глаза встречаются над ее макушкой. Эта сцена не заставляет меня ревновать, как когда-то.
Хэзел сжимает мою руку, и я поворачиваюсь к ней лицом.
— Давай уберем это с тебя, — говорю я. Рейвен помогает мне с поводком, и я срываю вуаль с ее лица. Гарнет пошел помогать Коре. Хэзел выбирается из своих высоких каблуков, поэтому она снова своего нормального роста, и вместе мы расстегиваем поддельный живот. Она яростно отбрасывает его.
— Все кончено? — спрашивает она.
— Все кончено, — говорю я. Она падает на меня, и мы крепко держимся друг за друга.
— Все, что ты делала, — говорит она, отстраняясь, чтобы посмотреть на меня. — Ветер, пули и… — она ошеломленно оглядывает комнату. — Ты говорила мне, что можешь делать вещи, но…
— Ты тоже можешь это делать, — говорю я.
Хэзел моргает.
— Я могу?
Я улыбаюсь.
— Это Рейвен, — говорю я. — Она моя лучшая подруга. Она может показать тебе, если хочешь.
— Ты хочешь, чтобы я отвела ее на утес прямо сейчас? — спрашивает Рейвен.
— Что? — спрашивает Хэзел.
— Может быть, не в эту секунду, — говорю я. — Может быть, еще слишком рано. Хэзел нужно отдохнуть. Она…
— Я месяцами только и делаю, что отдыхаю, — говорит Хэзел, отступая назад и скрещивая руки на груди. — Покажи мне, что это такое. Я могу с этим справиться.
Мою грудь распирает от гордости.
— Я знаю, что можешь, — говорю я. — Давай.
Мы выходим из тронного зала и входим в сад, наполненный бабочками и розовыми кустами. Солнце — расплавленное золото в совершенном голубом небе. Меня переполняет чувство изобилия. Мы сделали это.
Рейвен сжимает мою руку, когда я беру Хэзел.
— Что мы делаем? — спрашивает она.
— Мы покажем тебе, кто ты на самом деле, — говорю я. Я уже говорила это много раз, в Южных воротах, Западных воротах, во всех изоляторах. Я дала девочкам то, во что они верят, показала им, на что они способны.
Но это никогда не значило для меня так много, как сейчас.
Когда мы попадаем на утес, он прекрасен.
Небо отражает наше небо, безоблачное и ярко-синее. Воздух теплый, вокруг памятника лениво жужжат пчелы. Деревья пышные и зеленые, а нежный рев океана внизу успокаивает. Как же я хочу увидеть настоящий океан.
Я поворачиваюсь к сестре. Она смотрит вокруг, очарованная красотой и чудесами этого места. Ее фиолетовые глаза полны благоговения.
Я вздыхаю.
Измени ее обратно, шепчу я тихо этому пространству, моим предкам, которые находятся за его пределами, в месте между живыми и мертвыми. Пожалуйста.
Измени ее обратно, Рейвен шепчет рядом со мной. Наши мольбы дрейфуют в воздухе и кружатся вокруг серебристо-синего памятника, и я словно слышу сто голосов, подхватывающих крик.
Измени ее обратно, измени ее обратно…
Хейзел подбежала к краю обрыва, глядя на океан. Внезапно она хватает лицо и падает на колени. Я начинаю бежать к ней, но Рейвен останавливает меня, крепко сжимая мою руку. Хэзел качается взад — вперед несколько мгновений, затем замирает.
Когда она поворачивается ко мне, мое сердце подскакивает к горлу, и если бы я могла издать звук, закричать в этом месте, я бы сделала это.
Магия этой скалы сработала. Паладины вернули ее к тому, кем она когда-то была. Что бы ни сделал доктор, это не сравнится с силой, которая существует здесь.
Лицо Хэзел, как я помню, первозданное, с которым я выросла. Ее глаза вернулись к своему первоначальному цвету, ее нос, рот и щеки все такие же, как раньше. Она смотрит на меня тем же широко раскрытым взглядом, который я видела на лицах стольких девушек. Мы с Рейвен присоединяемся к ней на краю обрыва. Мы смотрим на океан, позволяя соленому запаху наполнить наши ноздри, и я чувствую удивление, любопытство. Мне кажется, что я очень маленькая часть чего-то настолько большого, что это не может быть заключено в одном острове, одном городе.
Интересно, что там.
Рейвен тоже так думает. Хотите это выяснить?
Да, я думаю я в ответ. Но сначала я должна кое-что сделать.
Глава 28
КОГДА МЫ ВОЗВРАЩАЕМСЯ СО СКАЛЫ, МЫ ОБНАРУЖИВАЕМ, что цветы Хэзел белые, как и мои.
Она наклоняется, и они становятся выше, дотягиваясь до ее пальцев, их веселые лица щекочут кожу, прежде чем увянуть, даже когда новые растут, чтобы занять их место.
— Что ты чувствуешь? — спрашиваю я, задаваясь вопросом, с какими элементами она может соединиться.
— Все, — шепчет она. — Я чувствую, как растет трава, слышу, как шепчет ветер, и вижу что-то мерцающее и струящееся, как… как вода.
Я обхватываю ее плечи руками.
— Останься здесь ненадолго. Все будет по-другому. Наслаждайся моментом. Это начало твоей новой жизни.
Во многих отношениях, я думаю. Это новый город. Это совершенно новый мир.
Я не хочу оставлять сестру, но мне нужно кое-что сделать. Или, точнее, место, которое мне нужно посетить.
Я обращаюсь к Рейвен, но она на шаг впереди меня. Преимущество иметь лучшего друга, который иногда может читать ваши мысли.
— Мы с Гарнетом останемся с ней, — говорит она. — Иди.
