— Малышка! Ну что ты? Чем я тебя обидел?
— Меня обижает время. Торопится, торопится, прихватывая крупицы моей радости… Все жду, что раздастся бой часов и строгий голос, как в старом фильме «Золушка» (помнишь?), сообщит: «Ваше время истекло…» Истекло! — жестко добавила она, решительно поднялась и направилась к дому.
Кинг устремился за ней. Обогнал, встал поперек дорожки — так, как обычно стоял на сцене: расставленные ноги, играющие на груди мускулы, пряди волос, разметанные по плечам. В темноте светились и дурманно пахли высокие белые цветы. Миледи подошла к нему, как провинившаяся девочка, и робко положила ладони на плечи.
— Я всегда что-нибудь придумываю, а потом потихоньку начинаю в это верить. Знаешь, что я навоображала? Что Кинг сочинял свои песни про меня… Спой сейчас… Только для меня… Тихо-тихо.
— Малыш, здесь сыро. Ты же понимаешь, мой голос — это валютный фонд.
— Ладно, не надо петь, просто смотри на меня вот так… В моей комнате со всех стен ты глядел на меня. А портреты Энн я отрезала ножницами и разрывала в клочья. Вот!
— Перестань, малышка! Мы в райском саду. Ты — единственная женщина на свете. Мою следующую песню я посвящу тебе… Я уже сочиняю ее, Миледи… — Горячие руки пробежали по ее телу. — В ней будет все: и это, и это, и это… — Тимиров подхватил Ирину. — Ого! Совсем холодная! Отнести замерзшую девочку к камину?
— Нет! Здесь так чудесно! — встрепенулась Миледи. — Не надо в этот… в этот дом…
— В саду отлично. Но слишком влажно для вокалиста. Малыш, я должен беречь свое знаменитое горло. А чем тебе не нравится шале? По-моему, совсем неплохой замок. Хочешь, я приготовлю грог?
* * *
Они сидели на толстом ковре возле камина. В большой гостиной мерцал, гоняя по стенам и потолку хищные тени, огненный полумрак — пламя пылало мощно и ярко. В хрустальных бокалах на серебряном подносе играли алые отсветы, дьявольские искры мерцали в черных зрачках Кинга. Он прижал девушку к ковру, склонился над ней.
— Нет! — Миледи вывернулась из объятий, села, обхватив руками голые плечи.
— В чем дело?
— Извини, мне что-то померещилось… Это вино… Какая-то тревога или предвосхищение праздника… Трясет, как перед экзаменом. Наверно… наверно, я волнуюсь за твой концерт… Вернее, уже представляю, как снова стану одной из толпы. Безликой толпы. Знаешь, я не приду.
— Девочка моя… Так не пойдет. Я онемею от горя. Обещай, что обязательно придешь. Учти, я буду искать в зале твои глаза! Только твои!
— Среди тысяч глаз… Я снова растворюсь в этом море. В море чужих, ненужных лиц.
— Ты особенная. Ты всегда будешь рядом, моя золотая девочка.
— Но об этом будем знать только мы… — Она наполнила бокалы и протянула один Кингу. — Не хочу знать, что было. Не хочу знать, что будет. Выпьем за «сейчас». Это лучшая ночь в моей жизни. Единственная, бесценная ночь…
Скрипнула дверь, в комнате бесшумно, как ниндзя, возник господин в черном. Бандитская черная шапка с прорезями для глаз скрывала его лицо. Однако в руках гостя не было оружия. Только конверт из плотной желтой бумаги. Он не угрожал, он смеялся.
— Бесценная ночь? Ха-ха-ха! Ты именно так выразилась, детка. «Бесценная»! Положим, в этом мире все можно оценить. Извините, господа, что я одет. — Феликс сорвал маску, бросил любовникам валявшуюся на полу одежду, налил в бокал у бара коньяк и развалился в кресле. — Можете одеваться. Эпизод «африканские страсти» отыгран. Все кончено.
— Так этот тип и есть твой ревнивый муж? — Кинг без суеты надел брюки, с наслаждением застегнул молнию серебристого платья Миледи, задержал ладони на ее груди, жарко шепнув в шею: — Если он сейчас будет стрелять, то убьет обоих. Прекрасная смерть.
— Меньше всего рвусь убивать тебя, супер-пупер. Предлагаю решить все по-деловому. Ты славный малый, Тимиров, и главное — чертовски богатый. На наш взгляд — даже слишком. У каждого свой бизнес. Прости, если огорчил… — Черемухин достал из конверта видеокассету и положил перед собой на стол. — Во сколько ты оценишь этот шедевр? Я успел просмотреть материал. Сцены у моря — убойные. Видно, что работали профессионалы. Эпизоды в саду тоже впечатляют. Малость темновато вышло, но ху из ху, разобрать можно. Думаю, твою супругу убедят отдельные высокохудожественные эпизоды. Бедняжка Энн! Какое разочарование! Судя по многочисленным интервью, она так верит в вашу любовь. Сладкая парочка!
— Ага, подловили, сукины дети, Кинга? — оценил ситуацию Тимиров. — Так, значит, администратор и есть твой бывший ревнивый супруг, Миледи?
— Мы — деловые партнеры, — пояснил Феликс. — Идея и сценарий мои.
— Признаюсь, идея недурна. Я получил удовольствие. Декорации, вино, исполнительница главной роли — все подобрано со вкусом. — Тимиров поднял свой бокал и подмигнул Миледи: — Ты классная шлюха, золотая моя.
Она не видела его. Она вообще хотела провалиться сквозь землю: ладони, скрывшие лицо, застыли навечно. Памятник стыду и скорби.
— Обманул… Обманул… Ты все наврал, Мерин! — Сорвавшись с места, Ирина бросилась на Феликса с кулаками. — Ты же говорил, гад, что по доброй памяти устраиваешь мне свидание с кумиром… Ты сказал, что взамен попросишь меня о маленькой услуге с какими-то документами… Я ведь умею подделывать подписи… Последняя дура!
— Ну я же знаю, что скромным девочкам серьезную информацию доверять нельзя. — Удержав колотившие его руки, Феликс силой усадил Ирку в кресло. — Прекрати истерику, сумасшедшая! Не мог же я, в самом деле, сообщить тебе, что собираюсь заснять ваш интим на видеокамеру? Думал, сама догадаешься… И скажи на милость: зачем мне какие-то липовые подписи?
— Мерзавец…
— Но каким ловким малым оказался этот Черемухин! Оказывается, во мне дремал документалист. Послушай, Кинг, ты, как художник, сможешь оценить фильмец: темень, луна, возня в воде… В общем — условия жуткие… Пришлось использовать спецпленку. Черемухин все-таки профи. И потом, я не эгоист, я старался и для подруги. Эй, Миледи! Тебе, как я понял, не помешают деньги, честная труженица задрипанной кафешки. Ты можешь найти свою Миледи со шваброй в руках, Кинг, если зарулишь в кафе возле автозаправки. Скажи, что я не прав, детка. Кстати, сдай ключи от машины, виллы и верни чужие бриллианты.
— Не верь! Он все врет… — Швырнув серьги и ключи Феликсу, Миледи бросилась к Кингу, расположившемуся с бокалом у камина. — То есть нет, я правда работаю в кафе. Машина, украшения, дом — не мои. Но я не знала про пленку! И потом… — она расхохоталась, — какие съемки при луне? Да у него и в павильоне с софитами никогда ничего не получалось! Эта кассета наверняка сплошной брак!
— Можешь проверить сам. Шедевр, — не обращая внимания на вопли Миледи, сказал Феликс Тимирову. — Двести тысяч. Торговаться не стоит — это минимум, по-дружески. — Он подтолкнул кассету, которая скользнула по столешнице прямо к Кингу. — Выбирай: либо ты приобретаешь авторские права на эту порнушку, либо я подарю ее журналистам. Просмотр состоится в здешнем кинотеатре. Подключится ТВ. Тебе могут дать спецприз за вклад в сексуальное искусство, Кинг. Признаюсь, ты мастер. Большой мастер — и на сцене, и в постели.
