Коля долгое время думал, что его, как и Буратино, папа вырезал из бревна. А потом он ожил и заговорил своим голосом. Вернее — маминым. Она умела разговаривать на все голоса, превращаясь в зверюшек, птиц, волшебниц, злодеев…
Мальчик рос, взрослел, но кукольная сцена оставалась для него более реальной реальностью, чем школа, двор, мальчишеские разборки. В том же клубе он стал учиться музыке, хотя приговор учителя был жесток: слух у мальчика есть, но внутренний, не для вокала. Кроме внутреннего слуха была у Коленьки неистребимая тяга бренчать на клавишах, складывая звуки в ту мелодию, которая звучала у него в голове. Бывало, зазвучит прямо с утра и не уйдет до тех пор, пока не обретет «плоть» в звуках старенького пианино. Он стал сочинять для кукольных персонажей песенки. Вышло совсем неплохо, особенно в спектакле «Мушкетеры, мушкетеры!».
Затем клуб зачах и в его с шиком отреставрированном помещении возник кооперативный ресторан с казино. Потом от ураганного рака умерла мама. А отец — уже вышедший в отставку, давно пьющий, давно махнувший на себя рукой, вдруг увязался за бойкой заезжей «бизнесменкой» и уехал в Самару, называвшуюся временно Куйбышевом. Коля остался один под предлогом завершения образования. Происходил же образовательный процесс не в технологическом институте, как полагал отец, а на стезе инициативного предпринимательства.
Бросив скучный вуз, Николай попробовал себя в сфере торгового бизнеса (парни перегоняли из Европы машины), в квартирной фирме и даже подрабатывал в бригаде строителей. К каждому своему делу он относился как к роли в ответственном спектакле. Не его вина, что спектакли разваливались, зато опыт оседал немалый.
Однажды, в период поиска нового пути, Ласточкин встретил у своего дома однокашника — виртуоза всяческих химических эффектов. Это у Вилькина взрывались на уроках колбы, горела парта и взлетевший от гремучей смеси штатив едва не зашиб завуча. Теперь он руководил «группой огня» — компанией пиротехников, обеспечивавших световые эффекты в шоу Тимирова.
Ласточкин аж присвистнул, отметив хитрый умысел случая. Кривая дорожка вывела-таки его к Ромке Тимирову!.. Как-то на бардовской тусовке Ласточкин обратил внимание на парня с приятным голосом, покорявшим своей живой искренностью. Поболтали по душам, распили дешевое винцо. Николай подарил Роману свою «Миледи», сочиненную для кукольного спектакля.
Случилось так, что именно эта песня стала визитной карточкой певца, неожиданно вырвавшегося на звездную орбиту. «Миледи» зазвучала со всех сторон, пробуждая гордость в душе безголосого Ласточкина. И не столь уж важно, что Тимиров приписал ее авторство себе.
После встречи с Вилькиным, предложившим бывшему однокашнику поработать в «группе огня», Ласточкин колебался недолго — он как раз был на распутье. А почему бы и нет? Приступив к обязанностям пиротехника, старался на глаза Тимирову не попадаться. А когда все же попался и едва не бросился к певцу с дружеским приветствием, был несказанно удивлен — Тимиров смотрел холодно, явно не узнавая его. Только потом, оказавшись с Ласточкиным один на один, Роман деловито спросил:
— Что, песенки новые есть? Беру оптом. Процент от гонораров не зажму. Условие одно — не вякать. Тимиров — многогранный талант: все исполняет и сочиняет сам. Идет?
— Погоди, ты бы вначале хоть извинился.
— Что твою «Миледи» катаю? Так что от твоего там осталось? Над музыкой поработал профессиональный композитор. А спел ее я! Знаешь, где был бы твой шедевр без меня? — хохотнул суперстар. — Твою ерундовую песенку сделал шлягером Тимиров. Это надо четко понимать, милейший господин Ласточкин.
— Понимаю. И все же…
Неожиданно для себя Ласточкин спасовал перед такой неприкрытой наглостью. Вспыхнул и… простил Тимирова — за голос, за обаяние, за талант и везенье. Не дешевые, между прочим, штучки.
— Сколько хочешь за нее? — расщедрился народный кумир.
— Ничего. Вот такой я лох. И новые тексты подкину. У меня с вокалом полный абзац. А у тебя здорово получается. Про Сирано де Бержерака слыхал? Он тихонько сочинял стихи красавчику, охмурявшему его возлюбленную. Моя возлюбленная — Игра. Играй, парень, и удачи тебе. Только теперь — за деньги.
Так он стал Сирано, пусть масштабом помельче, но искренним. Делал приятное дело — сочинял простенькие песенки. Да что скромничать — отличные вышли хиты! Условия авторского инкогнито Ласточкин соблюдал, не разглашая тайны. Тимиров же, выдававший песни за свои, платил ему гонорары. Вот только непонятно, как попала к Тимирову «Игра», сочиненная Ласточкиным совсем недавно о себе и для себя. Хотя чего тут не понимать? Увели песенку. Не хочешь продавать — возьмем так.
Ласточкин колесил с шоу по стране четыре года, побывал даже в дальнем зарубежье и придумал несколько световых эффектов. А потом с огнем и Тимировым расстался — тема исчерпала себя. Он возмужал и определился с выбором профессии. «Романтический авантюрист» — именно так назвала амплуа Остапа Бендера мать Коли, задумавшая, но так и не осуществившая кукольную инсценировку «Двенадцати стульев». Николай взялся проиграть спектакль в новой реальности — в спешно капитализировавшейся России.
Задача состояла не столько в том, чтобы умыкнуть солидный куш, тупо и жестоко, как делали это направо и налево мало-мальски приобщенные к «кормушке» граждане — от местных хапуг до народных депутатов. Амплуа романтического авантюриста требовало элегантного, артистичного обыгрывания этих самых хапуг и перераспределения благ. Конечно, не совсем Робин Гуд, но и не Корейко.
Навар от первой операции под кодовым названием «Отбери ворованное» Ласточкин задумал перевести инкогнито на счет инвалидов Чечни. Но, зная о нечистых на руку благотворительных фондах, сделал проще: подогнал к подмосковному госпиталю для пожизненно прикованных к койкам инвалидов грузовик с компьютерами, теплыми вещами, едой и самолично раздал кому что было надо.
Приехав как-то в Самару навестить отца, он узнал о конкурсе двойников. Дело в том, что талант имитации и подражания, передавшийся Ласточкину, видимо, по наследству от матери, составил ему некоего рода известность в кругу друзей. Он умел изображать звезд шоу-бизнеса, отменно двигался, танцевал, но пел только под фонограмму. И хотя музыкальный дар у Ласточкина начисто отсутствовал, ему не раз говорили, что он похож на Тимирова. Однако никто не предполагал, что до такой, совершенно двойниковой степени, если слегка завьет волосы и выкрасит их в темный цвет. Именно это Николай и сделал, отправляясь на конкурс двойников, а профессиональные визажисты подчеркнули гримом разрез глаз и рисунок подбородка.
Что его тогда заставило вылезти на сцену в каком-то идиотском конкурсе? Если честно — возможность хоть на мгновение перевоплотиться в Тимирова, к которому он испытывал сложные чувства, включавшие и восхищение, и отвращение, и наверняка зависть. Хотя в наличии зависти Ласточкин себе признаваться не хотел. Он пел «Миледи», перевоплотившись в Кинга. Он двигался, сбрасывал пиджак, кидался в публику с распахнутыми, как для объятий, руками точно так же, как это делал знаменитый певец. И зал неистовствовал, а у выхода его ждали поклонницы Тимирова, мгновенно влюбившиеся в двойника. Глупые, глупые девчонки.
