Миледи погасила свет, принесла припасенные заранее свечи, поставила на столике между свечами зеркало. Села, тревожно глядя в темноту за спиной, отражавшуюся в зеркале. Теперь надо навести сзади второе зеркальце, чтобы сделать «коридор» и высматривать в нем свою судьбу.
А что высмотришь? Поезд в Екатеринбург, где жила двоюродная тетка, завбиблиотекой, и где решено было начать новую жизнь — без «улетов». Без моря, без воспоминаний — с чистого листа. Хватит, взрослая уже. И настрадалась. Двадцать пять — у всех посетителей при взгляде на нее глаза высоким напряжением искрятся, а в Новый год сидит одна, дурью мается. А что делать? Не с Юркой же, в самом деле, отмечать. Праздник ведь какой! Магический. Сердце чует, должно что-то произойти. Должно обязательно.
Ирка до рези в глазах вглядывалась в зеркально мерцавший «коридор». Свечи вспыхнули и погасли, убитые сквозняком. За спиной Миледи распахнулась дверь, впустив холодный ветер. Торопливые слова «Закрыто! Мы не работаем!» застыли на ее губах. И почему она не заперла за Доном дверь?
Посетитель был угрюм и голоден. Осыпанная дождем куртка, прилипшие ко лбу пряди. Мельком оглядевшись, он присел к стойке.
— Кофе двойной и… что-нибудь перекусить… — Достал мобильник, в полутьме с трудом набрал номер и буркнул в сторону: — Темновато у вас тут…
И даже не посмотрел на нее. И разумеется, не узнал. Господи, так не бывает… Не бывает! Или это обман зрения, чувств, слуха, обман ночи и теней? Обман гадания и ожидания?
Ирка исподтишка оглядела гостя — нет, не мерещится, настоящий. Настоящий и совсем чужой. Не узнал — и не надо. Пробормотала севшим голосом, входя в роль барменши:
— Простите, вырубили электричество. Может, принести еще свечи? Есть холодный цыпленок-гриль. И… и сыр вон залежался. Вонючий, с плесенью. Какой-то «Блю». Вообще-то мы уже закрывались…
— Тащите все, — распорядился гость и громко заговорил в трубку: — Дорогая, это я. У «мерса» колесо полетело. Пока будут возиться, хлебну кофейку… Успею. Явлюсь с боем часов. Отлично себя чувствую. Разумеется, не выспался. Полдороги проехал во сне — серпантин жутко укачивает… Особенно в темень и дождь… Знаешь, малыш, мне просто жизненно необходимо обнять тебя… Нежно… Да, нежно и страстно…
Иркино сердце ухнуло и оборвалось. Другая… Желанная, жизненно необходимая. Он мчится к другой! А что она ждала? Чуда? Ведь знала уже про Клер и ни на что не надеялась. Или все же надеялась? Господи, только бы не разрыдаться! Миледи на автопилоте поставила перед гостем кофе, тарелки с сыром и цыпленком. Он схватил бутерброд, обжегся кофе. Проговорил устало:
— Больше суток за рулем… Остался пустяк — третий поворот за Кавказским аулом… Сумасшедшая дорога… Вы не подскажете, девушка… — Запоздавший путник впервые посмотрел на нее и поперхнулся. Чашка звякнула о блюдце. Он выдохнул не то с удивлением, не то со злостью: — Ты?
— Я. Как прошел круиз на два лица, честно выигранный на конкурсе? Удался? Какие еще дурочки клюнули на неотразимого Кинга? — вздернула подбородок Ирка.
— А какого лоха вы еще облапошили с Мерином? Хм… Круиз удался. Была очаровательная спутница. Сейчас она ждет меня на вилле в горах. Милая, нежная… Успею к бою курантов.
Ласточкин ненавидел себя. Вот, притащился, надеялся… Да нет, был уверен. Забыл свое место — «двойник»!
— А я буду встречать Новый год с приятелем в маленьком тихом ресторанчике. Потом поедем на дачу у моря. Грандиозная тусовка. Режиссеры, артисты… Веселая компания, — радостно отчиталась она, глотая слезы.
— Поздравляю… Только поосторожней с актерами, девочка. Смотри, чтобы снова не нарваться на дублера.
— Никогда! С тех пор у меня аллергия к подделкам, — проговорила она сквозь хлынувшие слезы. Хотелось кричать, бить посуду, сделать что-то отвратительное, чтобы только заглушить обиду и боль. — Дублер, дублер!
Лицо Ласточкина исказило отчаяние.
— Идиотка! — Он схватил и сжал ее запястье. — Может, это я — настоящий! Может, этот хренов суперстар Кинг — двойник, подделка. Может быть, ты плевалась бы, отдавшись ему… — Притянув к себе девушку, Николай заглянул в ее глаза, в самую глубь зрачков. — Ответь, ответь мне честно: тебе и в самом деле нравится эта дребедень про «Игру»? Ты мечтала петь с ним дуэтом? Ты развешивала над кроватью его фотографии?!
— Пусти, больно…
Высвободив руку, Ирка потерла оставленные его пальцами отметины. Присела к стойке, горько улыбаясь. Бунт прошел, осталась грусть. Боже, как жалко было себя!
— Я… Я иногда путаю то, о чем мечтаю, с тем, что происходит на самом деле… И такая фигня получается — обхохочешься!.. — сказала она совсем тихо. — А вообще… вообще, это совсем не смешно — обманутые мечты… И вовсе не весело — увидеть чужой сон. Запомни: это очень, очень больно. Торопись, твоя очаровательная девушка в горах ждет. Не загуби ее праздник.
— А ты не забудь признаться в любви твоему кавалеру. Сильно действует. Дивная все-таки штука — любовь! Удобна для эксплуатации в разных ситуациях. Универсальный диагноз! Убил — от любви. Свихнулся, растратился, надорвался, помер — опять же любовь виновата! Полюбила мерзавца, развратника, бандюгу… черта лысого — и все с пониманием кивают: что поделаешь — любовь зла…
— Я не влюблялась ни в развратников, ни в бандюг. У меня одна любовь — сцена!
— Неправда! Почему ты никогда не говоришь правду? А я?! Я не любовь? — Медленно, преодолевая ее сопротивление, он притянул к себе девушку. Она подчинилась поцелую и растворилась в нем. — Я не ездил в круиз. Я перенес поездку на январь. Старый Новый год, Рождество… Каюта первого класса. Мчался сюда, чтобы сообщить об этом тебе. Каюта первого класса на двоих — ты и я!
— В круиз со мной?! А я искала тебя в Самаре… Я не могу без тебя жить. Постой, а как же Клер? — Миледи отстранилась, прищурилась. — Поторопись, нечего торчать в придорожном кафе, когда тебя ждут у камина! Ждут нежные и страстные объятия. Я правильно цитирую интимный разговор?
— Я же разыграл тебя, аферистка! Я запомнил про кафе у автозаправки и мчался к тебе! Решился-таки, идиот! Искал, кружил… И вдруг увидел, сквозь метель и мрак светится: «У Миледи»! Аж поджилки затряслись.
— Как трогательно. Я плачу.
— Не веришь… Ладно. Прощай. Буду гнать в темноте, пока… пока не усну за рулем… И не сорвусь в пропасть. Красивый, молодой, недолюбивший… Я так устал… Так хочу отдохнуть…
— А я встречу Новый год здесь… Одна. Талантливая, добрая, как фея, прелестная… Пусть нападают грабители, пусть кайфуют бандиты. Даже защищаться не буду. В сущности, меня сегодня уже убили… Мертвым не больно. Вот такая нерадостная вышла у нас история…
— Да ничего еще у нас не вышло! Нет, вышло! Вышла глупая сцена с обидами и воплями, как в оперетте. Ты ведь пошутила про парня, правда?
— Пошутила… — Она положила руки на его плечи и преданно посмотрела в глаза. — Никого нет, кроме тебя.
— Я понял: ты — чудо. Таких больше нет. Для меня — нет. Ты завораживающая… Я чуть не умер от зависти к несчастному Тимирову, когда ты назвала меня двойником и посмотрела с таким презрением!
