Белая фигура на берегу ночного мартовского моря выглядела впечатляюще. От удивления рот Ирочки непроизвольно раскрылся.
— Это ты здесь кукуешь, Гладышева? — удивился Дон, узнав ее. — В полном одиночестве, в турецком куртеце и с красным носом… Эх, что жизнь с людьми делает… — Он пригляделся к девушке, раскачиваясь на носках элегантных ботинок. — Рот закрой, милая. Похоже, именно ты мне и нужна. Видишь ли, я открываю собственное кафе на автостраде. Перспективы блестящие. Нужна обаятельная особа с разнообразными способностями.
— Посуду мыть?
— Не только. — Он встряхнул Ирину за плечи и приподнял. — Тебе разве не говорили, детка, что дамам нельзя сидеть на холодных камнях? Тебе еще рожать и рожать. Между прочим, меня еще твоя мать, царство ей небесное, за доченькой присмотреть просила. А я обещал. У нас на Кавказе такими вещами не бросаются.
Ира смотрела на него во все глаза, не в силах совместить только что прогремевший финал реквиема с гимном грядущего материнства и пустоту одиночества с надежной хваткой этого преобразившегося комсомольского наставника, исполнявшего волю ее матери. Она уткнулась в белый лацкан пижонского плаща и бурно разрыдалась.
* * *
С тех пор Гладышева работала в открывшемся у въезда в город кафе «Путник в ночи», принадлежавшем Ираклию Донеляну — попросту Дону или, в зависимости от теплоты общения, Шефу. Мыла посуду и полы, изобретала исключительно эксклюзивные — всякий раз необыкновенные, но далеко не всегда удававшиеся — торты. Работала смиренно, готовя себя к судьбе многодетной клуши среднего достатка с «двушкой» в пятиэтажке и мужем-шофером, хозяйственным, собравшим из лома собственное авто, пьющим слегка и только дома. Но думала она об этом как бы понарошку, распаляя в себе приунывший дух противоречия. И этот неуемный дух, не желавший сдаваться, искал шанс перехитрить судьбу-злодейку.
Два раза Ирка решительно собирала чемодан и отбывала в столицу «насовсем» — поступать в вузы. Через пару месяцев, провалив экзамены и не встроившись в московский марафон, возвращалась с повинной головой к Дону. И он милостиво принимал ее. В кафешном болотце Ирка отсиживалась недолго, накачивалась духом противостояния обыденности и делала новый рывок — бросалась приобретать необходимые для избранной профессии навыки. Упорно посещала спортивный клуб, где выучилась отлично стрелять, читала много хороших книжек, с подачи Юрки, имевшего родственные связи в ГАИ, получила водительские права. Причем не какие-то фиктивные, а самые что ни на есть полноценные. Инструктор, прощаясь с ученицей, сказал, что шоферить она вполне сможет и на жизнь заработает.
Только не о такой будущности мечтала юная леди, копившая на своем столике в углу придорожного «салуна» кипы журналов с рекомендациями по устройству карьеры в художественных профессиях и газет с самыми разнообразными объявлениями в этой сфере.
Оказалось, что Ира унаследовала от матери завидное качество: с какой бы высоты ни падать — становиться на ноги.
Листая журналы, вглядываясь в лица победительниц на жизненном празднике, она проводила сеансы самогипноза под девизом: «Я все смогу, стоит только по-настоящему захотеть». И тогда вновь становилась Миледи.
Да чем она хуже ИХ — тех самых, за которыми охотятся папарацци и спонсоры с бешеными деньжищами? Они вращаются в свете прожекторов, заключают сумасшедшие контракты, занимаются любовью у камина в собственном замке, колесят по свету по рабочей необходимости, утопают в цветах и подарках. Их тошнит от журналистов, оголтелых фэнов, миллионных гонораров. Они — небожители.
А ведь на современном Олимпе далеко не все боги. Сюда попадают и те, кто вовсе не супер: дурнушки, растяпы, зануды, что родились на задворках красивой жизни, — мыли посуду в баре, бродяжничали, кололись, конфликтовали с полицией или мышкой отсиживались в серых рядах заурядности. Потом что-то случилось, волшебная палочка указала на страшноватую чернокожую оторву — и она стала любимицей экрана Вупи Голдберг, неказистая девчонка, горланившая в плохоньком ресторанчике, превратилась в Селин Дион, а школьница из российской глубинки вышла на подиум парижской Недели высокой моды.
Разумеется, это самая высокая ступенька пьедестала преуспевания, на ней помещается лишь два-три десятка избранных. С таким отбором еще можно смириться. Но разве в особняках с зеркальными стеклами, на пляжах теплых островов, перед объективами кинокамер, у микрофонов концертных залов или в начальственных креслах офисов оказываются только особенные? Разве они умнее, предприимчивее, решительнее, способнее и лучше собой? Отнюдь нет. Ясно же — в лотерее судьбы везунчикам попался выигрышный билет. Но как понравиться Фортуне? Как? Ирина не знала, но твердо понимала одно: сдаваться нельзя. Даже когда сделала тридцать звонков по объявлениям и тридцать раз плевалась, получив отказ.
…О чем сейчас пел Тимиров с экрана? О том, что, в сущности, все игра. А значит, чтобы победить, надо выучить ее правила. Правило первое: вера в себя, в свой кураж актерства. Между прочим, самое непростое. Ведь тут — как на ринге, только успевай отскакивать от тумаков. Так и сыплются удары, и все по самым болезненным точкам, трамбуя твое взращенное титаническими усилиями гордое «Я» в асфальтную массу ничтожества.
— Глянь, а если я их здесь пришпилю, пойдет? — Юрка приложил афишу Тимирова и Тарлтон к стене у двери.
— Чудесно, — одобрила Миледи медовым голосом. Она усердно взбивала сливки для крема, поглядывая на обнимающуюся в афишном раю парочку. Ну как не взвыть? Повторить себе в сотый раз: «Мне все удается, за что ни возьмусь. Надо только поднапрячься, и место рядом с кумиром освободится». «Ха-ха-ха!» — надрывался бесенок облома. «Брысь! — шуганула его Ирка. — Смогу, я все смогу…»
Звонок телефона прервал сеанс самогипноза. Подняв трубку, Дон сделал важное лицо:
— Эй, мисс Монро! Спилберг на проводе.
Ирка подлетела к телефону и заворковала с деловым достоинством:
— Вас слушает Миледи. Это актерский псевдоним. По паспорту Ирина Гладышева…
— Я же просил! Просил никому не давать этот телефон! — вскипел Шеф.
— Спасибо, Дон! Буду давать твой мобильник, — огрызнулась она и снова сладостно прильнула к трубке. — Да! Я! Это мое объявление. Разумеется!.. Верхом? Прекрасно держусь в седле. Фехтую отлично… Актерский стаж? Миледи… Да, великолепная роль. В школьном театре. Почему же только в школе? Я и в настоящем работала… помощником гримера… Нет… Нет, не пробовала… нет. Но ведь я готова к прослушиванию… Подождите, пожалуйста… Черт! — Трубка брякнулась на рычаг. — Змея с плохим дантистом — сплошное шипение!
— Двадцать шесть нокаутов за последний месяц. Настырная ты, детка. Решила затмить Энн Тарлтон? — подзуживал Шеф.
— Хочешь сказать — Анюту Поцулько? Вульгарная, наглая корова. Изображает принцессу Диану. Видите ли, она выросла в Америке, училась в Лос-Анджелесе! Звучит, конечно, — Тарлтон! Но все остальное — силикон и раскрутка!
— Ну почему обязательно силикон? Сплетни желтой прессы. Думаю, она и вправду частично американка. Экстерьер, во всяком случае, клевый, — зыркнул на афишу Юра.
