— Для того чтобы гражданка Поцулько стала Энн Тарлтон, никакой Америки не надо. Нужен спонсор с хорошим кошельком, — выразил свое мнение Дон.
Миледи с наслаждением, незаметно и быстро проткнула ручкой глаза на фотопортрете кино дивы. Полюбовавшись содеянным, вернулась к просмотру газет и работе с миксером.
— Похоже, в нашем городе я все прочесала. Хотя вот что-то свеженькое: «Агентству «Модел Фарбс» требуются уроды для участия в рекламном ролике…» Черт побери! Им нужна косая каракатица на костылях. И совершенно некуда деть красотку, внешними данными переплюнувшую Джулию Робертс. Не говоря уже об этой фальшивой звездюлине Тарлтон. — Вернувшись к афише, Миледи добавила Энн косоглазие и клыки, а на груди Кинга изобразила пронзенное сердце.
— Зря, зря хихикаешь, малыш. Вот я поворожу — и Кинг Великолепный сюда заглянет! — пообещала Миледи загружавшему холодильники Юрке. — Попридержи в загашнике французское шампанское.
Именно на этих словах дверь пустовавшего кафе открылась и на пороге появился пацан в оранжевом комбинезоне автозаправки.
— Полный аврал! — выпалил он. — Хозяин меняет покрышку американке! Той самой, что недавно приз за кино взяла. По телику показывали. Она идет сюда! И с ней господин — такой шикарный! Бабки во взгляде прямо шуршат…
— Энн Тарлтон — к нам? Сбрендил парень! — забеспокоился Дон. — Мое заведение не на голливудском бульваре. И даже не на «Мосфильме».
— Сюда! Проходите прямо в зал! — Подросток почтительно распахнул двери перед посетителями.
— Это ОН!!! — рухнула на стул Миледи, а вырвавшийся из ее ослабевших рук миксер, в духе американских комедий, метнул в предобморочное лицо хлопья сбитых сливок.
В прохладном сумраке кафе возникла унылая, отчаянно-элегантная молодая дама с брезгливым выражением на лице — именно та самая, что теснила на афише мощным бюстом Тимирова. Что-то блеклое, прозрачное, развевающееся эффектно облегало стан звезды. Однако волосы, хоть и напоминали цветом бывшее алое союзное знамя, оказались не столь роскошны, как на экране и афише. С ней, увы, был не Кинг, а полный, потный, суетливый господин, одетый в тесное, узкое, дорогое. К тому же — двусмысленно женское, навевавшее мысли о последней коллекции кутюрье Гальяно и нетрадиционности ориентации.
Со всей очевидностью — продюсер. Во всяком случае, именно так Миледи и представляла себе людей этой волшебной профессии.
Шеф бросился к гостям с распростертыми объятиями.
— О-о-о… добрый день, госпожа Тарлтон! Знаем, преклоняемся… Какая радость для всех нас! — сладостно запел он, делая знаки Миледи, означающие приказ немедленно покинуть помещение. Затем мимолетным жестом иллюзиониста включил кофеварку, достал откуда-то личную заначку — коробку с зернами. — Настоящий бразильский кофе высшего класса. Лично приобрел в Рио-де-Жанейро. Держу исключительно для ВИП-персон.
Глаза Шефа гневно стреляли в обомлевшую, заляпанную кремом Ирку, однако она не торопилась удаляться, а, утерев лицо фартуком, разглядывала гостей. Особенно ее интересовал продюсер. Если он был в состоянии раскрутить бездарь Тарлтон, то какие перспективы открылись бы перед ней, прояви этот господин вполне обоснованную заинтересованность к пикантной незнакомке. У них, у продюсеров, глаз наметанный. Вот только как ухитриться что-нибудь спеть или хотя бы станцевать прямо сейчас?
Парочка заняла столик у двери. Лицо актрисы было плаксивое и обиженное:
— Фуй, мне совсем некорошо… Не понимать, почему здесь не есть кондишен?
«Да ты под ним сидишь, дура!» — произнесла (мысленно, конечно) Миледи. Продюсер был к звезде более ласков, он засюсюкал:
— Не капризничай, радость моя. Тебе полезно взглянуть, как все это выглядит на самом деле. У нас почти как у вас. Ну то есть как в этом задрыганном Городе Ангелов. Мир жесток к маленьким людям. Скверное место, убожество, дикая вонь, жуткие лица… Обрати внимание на эту особу… нечто подобное тебе предстоит изобразить в начале нашего нового фильма… — Он ткнул пальцем в Миледи, совсем не обеспокоенный тем, какое впечатление произведет его характеристика на аборигенов.
Шеф метнул на столик гостей скатерть и поставил чашечки с кофе:
— Лично от меня — поклонника вашего цветущего таланта. Сливки, сахар. Минеральная вода? Телевизор? Кстати, только что была интересная передача…
Он нажал на кнопку, и, словно по заказу, зазвучал шлягер Кинга «Я за тебя молюсь». Небрежно кивнув хозяину бара в знак благодарности, Энн прислушалась. Ее физиономия, отнюдь не выигравшая от отсутствия косметики, изобразила ужас:
— Мой Бог, и здесь я слышать его голос!
— Феномен глобальной популярности. Твоего мужа крутят по всей стране и президенты, и всякая шваль. Пардон, народ. — Продюсер осторожно отхлебнул кофе.
Энн Тарлтон вдруг покрылась пятнами и живо перешла на более свойственный ей лексикон:
— Народ? Сброд. Моему Тимирчику такой народ до фени! Он без понтов по всему миру бабки сшибает. Гребет по высшему разряду! И совершенно не нуждается в дешевой популярности…
— Увы, широкий пипл далек от настоящего искусства! Слушают великого актера, при этом принимают внутрь всякую дрянь, свински упиваются и бьют друг другу лица. Смотри, какие типажи — боров и его телочка. — Продюсер без зазрения совести указал на Шефа и Миледи, затем пальцем поманил Иру: — Иди сюда, детка. Он трахает тебя, эта жирная скотина? — Заметив журнал в руках девушки, которым она прикрывала заляпанное кремом платье, толстяк заулыбался. — А что мы читаем? «Мир кино»! Недурно для этой забегаловки.
Ираклий Саркисович наконец отчетливо расслышал текст гостя. Наливаясь гневом, он застыл у стойки. Сейчас Дон особенно был похож на мафиози, решившего мстить за оскорбленную честь «семьи». Мгновение, и он сделает гостям отличное предложение… Только пятки засверкают.
— Господа, дорогая Энн… Такой случай… — замельтешил Юрка, пытаясь предотвратить назревающий конфликт. — Для ваших поклонников, миссис Тарлтон! Автограф… Вот сюда, прямо на афишу… Тысяча благодарностей! — Он выхватил из кармана Дона ручку и протянул даме: — Плиз!!
— Что-о-о? — взвизгнула дама, наткнувшись взглядом на собственную изуродованную физиономию, и окаменела. Похоже было, что она выбирает между двумя возможностями развития событий — падением в обморок и дракой.
Продюсер поспешил отвлечь свою оскорбленную спутницу от опасных мыслей. Тыча жирным пальцем в изуродованный портрет, он затараторил:
— Вот, милая моя! Это именно то, о чем я говорил тебе, — полная нравственная деградация в массах!
Сорвав афишу, Миледи спрятала ее за спиной и дерзким взглядом Кармен уперлась в соперницу. С каким наслаждением она вцепилась бы в красные патлы принявшей борцовскую стойку нахалки!
Онемевший от неожиданности Юрка подал изумленный голос:
— Была совсем целая, красивая афиша! Честное слово… Я… я не знал, что Миледи… Нет! Она не нарочно… она не хотела… Гладышева — инвалид с детства. Знаете, от волнения у нее даже бывают судороги!
