От этих слов Аня окончательно сникла… Вот только этого ей и не хватало! Маленькая хозяйка большого дома… Вот только ее судьбу она повторять не намерена ни за какие коврижки. Петр сжал ей руку у локтя и заглянул в глаза.
— Ну, не раскисай, держись. Долго канителиться они не будут. Мэр с прокурором примчались в часть. Француз очень даже вовремя объявился. Это ж бандитский общак, контрабандный. Нельзя волну гнать. Разве бабу в таком деле вычислишь? Ведь когда Жорку убили — все на месте стояло. — Петр умолк и вдруг быстро спросил: — Слушай, а где тебя взяли?
— Ну там, на поляне… — промямлила Аня.
— На какой поляне?
— С оленями…
Повисла долгая пауза. Сразу все стало на свои места.
— Моли теперь Бога, Анюта, чтобы наш Бугай мозжечок не напряг, — шепотом сказал Петр. — Он Ленчика трясет за грудки, а у того полное алиби — его на сутки позже нас выпустили, и с той минуты он от полковника — ни на шаг, разве только меня к тебе подвозил и когда Лизку порол на озере. Но командор пьян был в стельку, сам ничего не помнит…
— Да где же эти проклятые мешки, скажешь ты мне или нет? — Аня чувствовала, что скоро сойдет с ума. — Зачем ты полез в их общак?
— А что же мне делать оставалось? — удивился Петр. — Все равно ведь обнаружили бы утечку и начали охоту на лис. Только тихую, без шума.
— Куда же ты все сложил? Там полтонны «капусты» было… Ведь найдут! Мешки в мусорник не зароешь.
— Это уж не твои проблемы… Ночью я тебя вывезу отсюда, есть надежные люди, не сомневайся.
Как на автомате, Славина вспомнила о пакете, зарытом в яме на огороде. Его содержимое давило на ее разум. Содержимое кошелька, в котором болталось триста рублей и лежало две долларовые сотки на всякий пожарный, — это понятно, это для Ани были приличные деньги, а вот пакет и тем более мешки… Просто ужасный какой-то сон!
— Что-то мы с тобой заболтались, — сказал Петр, — пора сваливать. Ну, будь умницей.
Он шутливо дернул подругу за нос, чмокнул в макушку и через три секунды скрылся за дверью. Стало тихо, только в окно слабо постукивали ветки ореха, раскачиваемые порывами жаркого летнего суховея. «Нужно поспать, — приказала себе Аня, — немедленно лечь и постараться уснуть. Иначе ты свалишься с ног, а впереди ночь… Неизвестно еще, какая…» В самом деле: кому это могло быть известно?!
И она уснула. И проспала несколько часов. Солнце стояло довольно низко, почти напротив окошка, его ослепительные лучи разбудили женщину. Наверное, ей снилось что-то приятное, она проснулась в чудном настроении, с блаженной улыбкой, но как только открыла глаза и поняла, в какую реальность вернулась, сразу сникла. То есть она готова была действовать, что-то предпринимать, но что? Если Петр приказал сидеть дома и не высовываться, значит, следовало так и поступить. Вариантов у нее не было, хотя неизвестность — худшее испытание. Славина попыталась занять себя чтением — бесполезно. Она просто разучилась складывать буквы в слова. Тогда взялась за вязание — у нее на подоконнике валялись спицы с набранной резинкой для жилетки. И тут увидела Лизку. Бедолага тащилась через огород со здоровенным чемоданом в руках. Аня даже обрадовалась и выскочила ей навстречу. Они обнялись, как самые близкие подруги. Лизка всхлипывала, а Аня, подхватив ее чемодан, стала ее утешать:
— Ну, чего ты ревешь? Ушла и правильно. Не любишь ты его, это же козе ясно. А что Ленчик? Почему ты одна?
На радостях, что одиночество кончилось, Аня сыпала идиотскими вопросами, в глубине души страшась услышать какую-нибудь эдакую новость…
— Мой Бугай перерыл всю усадьбу, как тебе это нравится? — сообщила наконец Лизка. — Он окончательно помешался. Никто не знает, что он ищет. Даже Ленчик. Можно подумать, что со складов выкрали боеголовку термоядерной бомбы.
— Как же ты прошла с таким чемоданом? — удивилась Аня. — Везде посты стоят.
— А кто меня тронет? — с вызовом ответила Лизка. — Я ж пока еще законная жена полковника Бугаевича.
— Точно. Зачем же ты ко мне притащилась? Шла бы уже сразу на автобус.
— Как это так? — удивилась Лизка. — Своих в окружении не бросают! Мы ж подруги или как? Твой Петр с моим Ленчиком — не разлей вода. Это я его вчера наряжала в креповый костюм, чтобы он в приличном виде к тебе явился. Он нам рассказал про ваше тюремное рандеву…
И пошло — поехало. Лизку пора было тормозить, потому что она тараторила без умолку, пока Аня варила картошку и нарезала салат из помидоров. Как-то быстро стало смеркаться. Из-за горизонта вдруг полезли сизые грозовые тучи. Стол был накрыт, и женщины собирались приступить к ужину, когда в дверь негромко постучали. Анино сердце екнуло… А на пороге встал Алеша с цветами. Дар речи покинул Лизку, потому что букет был истинно королевским: пышные короны соцветий белоснежных лилий на длинных прямых стеблях с сочными темно — зелеными листьями источали несказанный аромат…
— Вот ты — то мне и нужен! — спохватилась она первой. — Заходи, заходи. Садись вот сюда, — принимая из его рук цветы, принялась командовать Лизавета.
Парень поздоровался и остановил на Ане свой волоокий взгляд. Аппетит у нее сразу пропал, и руки почему-то стали дрожать: никак не получалось нарезать хлеба. Юноша молча присел к столу, а Лизка поставила лилии в бидончик для молока и спросила:
— Ты как из деревни сюда шел? Что, посты на дороге сняли?
— Нет. Стоят. Я вокруг озера махнул, а потом через лес напрямик к огородам вышел.
— Ну, ты даешь! А если бы тебя пристрелили по законам военного времени?
Алеша фыркнул.
— Зачем в меня стрелять? Из-за меня международный скандал будет. Сегодня к нам французы приезжали. Генетическую экспертизу, сказали, сделают. Маманя их целый час баснями угощала.
— Ишь ты! — искренне удивилась Лизка. — Коня куют, и жаба лапу подставляет. Твой батька — Фролов (царство небесное!) на конюшне Голубятникова вырос.
— Зато мой родной дед Василий — сын графини Ангелики, это теперь всем известно! — парировал потомок Салиасов с истинно французским запалом.
— Оставь его! — вскричала Анна с досадой. — Как же мне опостылели эти семейные байки! Какое тебе до всего этого дело? На вот, Алеша, поешь картошечки, — обратилась она в гостю.
Аня накладывала ему на тарелку пюре, а в висках у нее стучало одно: сматываться надо! Сматываться, как советовал благоразумный Петр, словно предвидя весь этот фиолетовый кошмар. Но попробуй теперь смотаться! Даже если получится удрать — так ведь из-под земли достанут, потому что… на воре шапка горит! «О, Господи! За что ж ты мне послал такие мучения? Не зря я презирала деньги… Вот ими Ты меня теперь и испытываешь…» — терзалась заложница непредвиденных обстоятельств.
— У меня все готово! — наминая картошку, объявил Алеша.
— Что готово? — очнулась Анна от своих мыслей.
— Сюрприз! Я же тебе обещал…
