По возвращении из Санкт-Петербурга, из командировки, родной дом встретил Спирина пустотой и неуютом. На столе в комнате он нашел записку Тамары: «Я больше не могу любить тебя, Спирин. После твоего обмана я не смогла сохранить семью. Я беременна от другого. Не ищи меня. Прощай». Рядом с запиской лежало обручальное кольцо Тамары, которое показалось Спирину каким-то очень маленьким и чужим.
…Официантка подала горячее — лангеты с жареным картофелем и зеленью, пожелала приятного аппетита, улыбнулась сухой дежурной улыбкой. Капитан и Спирин выпили еще по рюмке, без тоста и слов, с кивком головы.
После этой рюмки капитана сладко разобрало, все вокруг стало определенно нравиться: некая уютная обтертость ресторанного зала с мутными низкими люстрами, горячая пища на продолговатом стальном блюде с раскроенным начетверо зеленым маринованным помидором, негромкая лирическая песня, звучащая откуда-то из-за квадратных колонн, и сосед, такой какой-то запущенный и печальный, но все же отзывчивый и понятливый в застолье товарищ.
Капитан ехал с учебы из военной академии в свою часть и задержался в этом городе не ради пересадки, а по случаю: в поезде он познакомился с приглянувшейся ему женщиной из местных, приглянулся ей сам, вышел вместе с ней и провел у нее ночь в гостях. Чего ему хотелось, уже сполна исполнилось, и теперь он чувствовал даже опустошение, пощипывания совести и желание поскорее добраться домой, которое вылилось в желание остаток времени до поезда убить за рюмкой и ужином в дорожном заведении.
— У подруги здесь задержался. На ночку, — заговорил капитан, отрезая ножом кусок отбивной. — Теперь — домой, к родным, хватит приключений, — усмехнулся он. — А у вас есть подруга?
— Нет, — тихо ответил Спирин.
— А жена?
— И жены нет.
— Как же так: ни жены, ни подруги? — безобидно удивился капитан.
— Подругу уличил муж. Он теперь держит ее в ежовых рукавицах. А жена сбежала с другим человеком.
Капитан насторожился, пристально вгляделся в усталое красивое лицо собеседника. Спирин молчал, глядя неподвижно на бумажные салфетки в тонком стакане посреди столика.
— Почему? — не утерпел капитан, не в силах скоротать долгую паузу заинтриговавшего соседа.
Спирин сидел, не пил и не притрагивался к лангету и думал о Тамаре: казалось, она стояла совсем-совсем рядом, в трепетной близи, все с теми же крапинками зелени в серых глазах, скромная и тихая, и такая — оказалось — непредсказуемая и отчаянная…
Спирин посмотрел на капитана, положил нож и вилку, которые уже давненько взял, но не успел ими поорудовать, и задумчиво произнес:
— Люди слишком усердны в личном счастье. И подруги, и жены. И мы с вами… Не правда ли? Алчность толкает людей на преступления, и вам, как человеку военному, это, вероятно, известно…
Капитан изумленно молчал и с каким-то опасением глядел на собеседника. И чем дольше он находился в его обществе, чем дольше слушал его странные рассуждения о «человеческих страстях», тем острее ему хотелось домой. Словно и над его домом нависла угроза. Он опять посмотрел на часы, поторапливая стрелки и поезд.
— Казалось бы, чего не жилось моей жене? Ей ни в чем не было отказа и ущемления, — продолжал Спирин. — А вот не жилось! Узнав, что у меня есть подруга, она не стерпела поражения в личной, физиологически личной жизни… Не поступлюсь ничем, не прощу! Лучше дров наломаю, чем смирюсь и пойму… Люди глупы. Можно обойтись без войны, а они все равно воюют. Вот и вы в форме… — И он опять потянулся к графину с водкой.
Потом их ужин продолжался без разговора. Скоро проезжий капитан и Спирин расстались. Без рукопожатия кивнули друг другу.
Эпилог
Сделанного не воротишь, историю вспять не повернешь. Год летел за годом. Минуло почти пять лет.
Тамара была счастлива. Она обрела ровные, нежные чувства к Олегу, освоилась в роли хозяйки домашнего очага, а главное — родила ребенка, сына. Ему уже теперь четыре года, и он повсюду бегает и обдирает коленки…
Они с Олегом живут на Алтае, в просторном родительском доме, на берегу быстротечной реки, в живописных заповедных местах. Тамаре здесь очень нравится. За все эти годы на родину она ездила лишь однажды, чтобы повидать мать и брата Юрку, который демобилизовался из армии.
О некоторых событиях, что происходят в городе, где училась и жила Тамара, ей в письмах рассказывает Софья. «По секрету» Софья сообщает также, что Спирин «по уши занят наукой, пишет докторскую…», и что по-прежнему у него нет жены, детей, и что он якобы не помышляет об этом.
Когда Тамара читает такие строки из Софьиного письма, загадочно улыбается и в шутку считает: ну и правильно, такие, как Спирин, должны принадлежать всем женщинам, а не только одной… И все же, положа руку на сердце, Тамара еще любит Спирина — тихонечко и тайно, но уже другой, отстраненной, воздушной любовью. Такой любовью награждают киноактеров или эстрадных певцов, которые никогда не предадут, не изменят; а ревность к ним легка, наивна и не губительна.
А еще Тамара иногда подолгу смотрит на своего сына. Сын, бесспорно, от Олега, но она почему-то очень хочет найти в нем черты голубоглазого неотразимого Спирина.
