Врач кивнул. Примерно так он себе это и представлял. Ольга стала ревновать Романа даже к его работе и своими капризами и плохим настроением постепенно превратила его жизнь в ад. И все это вместо того, чтобы понять, что работа требовала от него огромных усилий и времени. Она была не готова стать своему мужу подругой и предпочла вести себя как избалованный ребенок, который требует исполнения каждого его желания, каким бы сумасбродным оно ни было.
— А потом я стала чувствовать, что он любит меня не так, как я раньше думала, — продолжала она тихо. — У него вечно не хватало времени для меня.
— Вы в этом уверены?
Ольга нахмурилась:
— Знаете, вы все время задаете ужасные вопросы.
На мгновение ее лицо стало несчастным.
— Когда я с вами говорю, мне все время кажется, что я маленькая девочка.
— Нет, вы лишь видите себя такой, какая вы есть. Вы хотите быть совершенной. Любой человек хочет этого. Но это практически никому не удается. Поэтому вы все время недовольны собой, ведь свои собственные ошибки человек, не осознавая этого, прощает себе тяжелее всего.
— Вы правы. И вообще, вы такой умный. От вас невозможно ничего скрыть. Я даже спрашиваю себя иногда, действительно ли я любила Романа. Это ужасно, что я теперь стала в этом сомневаться.
— Почему ужасно? Вы были молоды, а когда ты молод, то часто принимаешь за любовь желание ласки и близости. Но у Романа тонкая натура. Вы можете быть счастливы с ним.
Ольга смотрела перед собой.
— Теперь уже слишком поздно, — произнесла она подавленно. — Слишком многое теперь стоит между нами. Я не думаю, что мы когда-нибудь сможем снова зажить так, как прежде. Я часто причиняла ему боль. Когда я сейчас думаю об этом, я действительно не понимаю, почему я так себя вела. Ведь он мне так нравился, и тем не менее я устраивала ему сцены по любому поводу. Если бы я была тогда поумнее…
— Никогда не поздно поумнеть, — ответил ей Маевский серьезно. — Но, к сожалению, мне уже пора. Мое время истекло.
— Вы приходите ко мне только потому, что вам за это платит мой отец.
Понимаете ли вы, что это причиняет мне боль?
— Но вы моя пациентка.
Алексей Маевский мог быть резким, когда считал, что это необходимо для пользы дела.
— Чего вы от меня ждете?
— Вы правы. Я не имею права ждать большего.
— Я бы охотно пришел сюда и не как ваш врач, — признался Маевский. — Может, как-нибудь в воскресенье, когда вам и Роману будет удобно. По-моему, было бы прекрасно отправиться всем вместе куда-нибудь на природу.
— Вы и вправду хотите?
— Вы же сами знаете, Ольга.
Выражение лица Маевского внезапно стало замкнутым.
— Завтра вечером я не приду, у меня неотложное дело. Но не забудьте, что днем придет массажистка. Вы должны быть храброй.
— Все не так плохо. Если бы я только снова смогла ходить…
— Вы этого добьетесь. Это я вам обещаю. Вы только должны проявить волю. Ведь в конечном счете вы вряд ли хотите стать для Романа обузой. А парализованная жена — это тяжелое бремя.
Ольга сильно покраснела. Он называл вещи своими именами. Это ранило. Ее лицо исказилось от наворачивающихся слез, но она все же сдержалась. Доктор Маевский вряд ли бы одобрил, если бы она сейчас разрыдалась.
— Ну как, вы довольны моей дочерью? — спросил Маевского поджидавший его в прихожей Валентин Петрович.
— Да, — ответил Маевский, надевая пальто. — Я очень ею доволен.
Что-то в его словах было не так, и Валентин Петрович спрашивал себя, чего же этот доктор недоговаривает. Он чувствовал, что Ольга была для Маевского чем-то большим, чем просто пациенткой.
— Ольга безгранично вам доверяет, и вы не должны пробуждать в ней ложные надежды, доктор. Если вы разочаруете мою дочь…
— Это тоже одна из моих задач — дать вашей дочери ясно понять, что причина многих ее разочарований кроется в ней самой, а не в других людях. Я считаю, что она начинает это постепенно понимать.
— Ольга прекрасный человек, и я запрещаю вам предъявлять претензии к ее характеру!
Маевский улыбнулся.
* * *
Этим вечером Роман отправился к матери. Уже на лестничной клетке он услышал веселые голоса, которые стали еще громче, когда он открыл своим ключом дверь квартиры. В доме царило большое веселье. Громче всех хохотала Катя. Он на минуту задержался в прихожей, снимая пальто. Затем развернул купленные матери цветы, коротко постучал в дверь и сразу вошел.
Его мать сидела на софе, а справа и слева от нее — Катя и Светлана.
Роман оторопел. Он даже забыл, что должен поздороваться.
К реальности его вернул Костя, который вскочил со своего места и радостно похлопал его по плечу:
— Замечательно, что ты к нам заехал. Ты не находишь, что у твоей мамы весьма свежий вид?
Роман поцеловал Людмилу Викторовну в щеку, поздоровался по очереди сначала со своей сестрой, потом с Костей и под конец — со Светланой. Роман только коротко пожал ей руку. Ее пальцы были холодны как лед.
— Ты выглядишь на десять лет моложе, — обратился он к матери, — и совершенно здоровой.
— Врач тоже остался мною очень доволен. Но зачем ты тратишь на меня такие деньги, мальчик мой? — сказала она, когда Роман протянул ей цветы. Но сияющее лицо говорило ему, что она рада его вниманию.
— Ты уже знаешь последние новости? — спросила Катя, сияя. — Светлана выходит замуж. За своего бывшего сокурсника из Политехнического института. У них пока нет квартиры, а так они бы сразу поженились.
Роман почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Он побледнел, и ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он смог выдавить из себя поздравления Светлане.
— Спасибо, — ответила она тихо. — А я уже собиралась идти. У меня еще очень много дел.
— Ну уж нет, — попыталась было вмешаться Людмила Викторовна, но Катя уже поднялась, чтобы проводить Светлану.
Ей было от всего сердца жаль девушку. Но она считала, что Светлана поступает совершенно правильно, что уходит. На ее месте она поступила бы точно так же.
* * *
Ольге было непривычно думать, что сегодня она не увидит Маевского. Этот человек стал ей необычайно близок. Ее мучило какое-то странное беспокойство, и она не находила себе места. Около полудня она решила, что надо позвонить Маевскому, хотя подходящего предлога пока не находила. На письменном столе Романа лежала записная книжка, и она понадеялась, что найдет в ней телефон доктора. Ольга задумчиво листала книжку, как вдруг на пол из нее выпала какая-то карточка. Ольга подняла ее и хотела было вложить ее обратно в книжку. Вдруг ее сердце будто остановилось. На карточке было написано: «Доктор А. Маевский, психиатр».
