Не понимала она только реакции Джеффа. Происшествие явно выбило его из колеи. Он по-прежнему держал Монику под руку, и даже сквозь ткань платья она ощущала его напряжение. Что это — испуг, какая-то тайна?… Почему он так нервничает?
— Глупо было так обознаться, правда? — произнесла она наконец, когда они подошли к машине.
— Точно, — ответил Джефф, немного смягчившись. — Ерунда какая-то…
Лунная ночь располагала к любви и мечтам о счастье. Веселое настроение, владевшее Моникой всего несколько минут назад, исчезло. Из-за встречи с американцами между ею и Джеффом словно образовалась пропасть. И Моника не знала, как вернуть то прекрасное ощущение радостной близости, которое жизнь подарила им так щедро, но которое вдруг оборвалось. Она попыталась заговорить о зажигательном цыганском танце, которым они только что любовались, прихлопывая и притоптывая ему в такт, но Джефф отвечал явно через силу, поэтому она, в конце концов, замолчала.
В «Парадоре» Джефф, как обычно, проводил ее до комнаты.
— Спасибо за чудесный вечер, Джефф, — попрощалась Моника.
— Я рад, что тебе понравилось. — Он выглядел подавленным, не задержался у ее двери ни на минуту и добавил только: — Спокойной ночи, Моника.
Они пробыли в Гранаде еще несколько дней, как и планировал с самого начала Джефф. Но легкость и приподнятое настроение исчезли. Моника так и не сумела преодолеть образовавшуюся между ними трещину.
Джефф немного расслабился только по пути назад, когда они проезжали живописнейшие места. Но когда они подъехали к своей деревушке, им снова овладело мрачное и напряженное настроение.
Он остановился у дома доньи Люсии — Монике следовало немного отдохнуть после дороги. Впрочем, у нее сегодня не было работы: все законченные главы она уже успела напечатать до поездки в Гранаду.
Пока он заносил в дом ее сумки, она впервые за несколько дней увидела улыбку на его лице.
— До скорого, — попрощался Джефф и уехал. Ему явно не терпелось поскорее усесться за письменный стол и продолжить работу над книгой.
Донью Люсию Моника нашла на кухне.
— Сеньорита, вы вернулись? — В голосе немолодой женщины сквозила усталость. Бледное лицо, красные, воспаленные глаза…
— Что случилось? — озабоченно спросила Моника. — Что-то серьезное?
— Мария…
— Что с Марией? Она заболела?
— Нет, нет, сеньорита…
— Что… что тогда? Чем вы так измучены, донья Люсия?
— Свадьба с доном Рикардо, — тихо ответила донья Люсия. — Я не уверена, что она состоится. Дон Рикардо придет обсудить с Марией последние приготовления, но Марии… Марии нет.
— А где же она?
— У Федерико. Я не знаю, как отреагирует на это дон Рикардо… Скорее всего, он будет в бешенстве. А с Федерико произошел несчастный случай! Его сбросила лошадь…
— Господи! — Моника от волнения прижала руки к губам. — Как он, донья Люсия?
— Жить будет. Но нога сломана. И с рукой тоже не все в порядке. Врач сказал, что полностью поправится он не скоро.
— И Мария с ним?
— Да. В больнице. Она не отходит от него ни на шаг. — Донья Люсия нервно перебирала вещи на столике. — Что мне делать, сеньорита? Что сказать дону Рикардо?
— А вы не можете рассказать ему правду?
— Правду? Что его будущая жена сидит у постели другого мужчины? Что она совершенно не думает о своем долге? А только о Федерико? О, сеньорита, может, вы сможете переубедить Марию?
— Я?
— Пожалуйста, сеньорита! Скажите ей, что дон Рикардо будет в ярости. Ее поведение ему совершенно не понравится.
— Донья Люсия, вы думаете, Мария станет меня слушать?
— Вы ей очень нравитесь, сеньорита. Я от нее только и слышу: «сеньорита то, сеньорита это…» Она прислушивается к вашему мнению.
— Донья Люсия… — Моника отчаянно пыталась подобрать нужные слова. — А что плохого в том, что делает Мария?
— Как вы можете так говорить? — Донья Люсия, сбитая с толку, смотрела на нее изумленно.
— Мария любит Федерико, донья Люсия… Люди должны жениться по любви…
— У нас все иначе. Я вышла замуж за человека, которого выбрал для меня мой отец. Наши семьи вели вместе дела, поэтому наш брак был выгоден обеим семьям.
— Но Мария любит…
— Она любит! — Донья Люсия словно выплюнула эти слова. — Сеньорита! Федерико хороший юноша. Вы удивлены, что я это говорю? Федерико очень приятный молодой человек. Я уверена, что будь я в ее возрасте, я тоже влюбилась бы в него…
Распаковав вещи, Моника отправилась в крошечную деревенскую больницу, в которой лежал Федерико.
На секунду Моника представила Джеффа — больного, одинокого и беспомощного. Нет, ее пришлось бы силой оттаскивать от его постели…
Увидев Монику в холле, Мария расцвела улыбкой.
— Ты вернулась?
Англичанка подошла к Марии и обняла ее.
— Как Федерико, как ты?
— Беда… — Мария вздохнула. От улыбки не осталось и следа. — У него сильные боли.
— Мне очень жаль, — посочувствовала Моника. — Держись, сестренка!
— Спасибо, дорогая, — улыбнулась Мария, ведя ее по больничному коридору и вверх по лестнице.
Они вошли в палату.
— Это Федерико, а это Моника, — представила их Мария.
— Сеньорита, здравствуйте… — Федерико попытался подняться с подушек. Его лицо выражало одновременно радость и смущение.
Смуглая кожа юноши выглядела необычно бледной, на лбу выступили бисеринки пота. Он мучился от боли, несчастный мальчик… В его облике странным образом сочетались мужественность и что-то очень детское.
— Сеньорита, — сказал он, — я очень рад, что вы пришли.
— Но мне совсем нерадостно, когда ты не лежишь спокойно, — вмешалась Мария. Ее лицо при этом излучало мягкую нежность, тревогу и — настоящую любовь.
Хотя Мария держалась строго, было видно, с каким искренним чувством относится она к беспомощно лежавшему на больничной койке Федерико. Будто невидимая нить связала их, они разговаривали глазами, без слов понимая друг друга. В этот момент он полностью владел вниманием Марии — оба забыли обо всем, что их окружало, и Моника почувствовала себя непрошеным гостем.
— Моника, передай маме, что я люблю Федерико и никогда его не брошу! — сверкнула наконец очами Мария в сторону англичанки. — Что дона Рикардо я не… — Голос Марии прервался. Внезапно она рухнула на стул, опустив голову и обхватив ее обеими руками, и горько заплакала.
Монике вспомнился вечер, когда Мария впервые рассказала ей о доне Рикардо. Если бы только она могла помочь! Но что она может сделать?
