Федерико попытался подняться и обнять Марию.
— Вы не должны так мучить себя, — тихо сказала Моника. — Вы любите друг друга и должны быть вместе.
— Если бы у меня были деньги, сеньорита! Но моя семья так бедна… а дон Рикардо так богат. И теперь… — Руки Федерико беспомощно опустились. — Пока у меня была работа, я получал хоть и небольшие деньги, но все же… А сейчас я просто лежу здесь, как беспомощный ребенок, и целый день жду, когда придет Мария. Иногда я вырезаю фигурки только для того, чтобы время проходило побыстрее…
— Ты делаешь фигурки? — спросила Моника. Ей внезапно пришла в голову отличная идея. — Ты делаешь фигурки, лежа в постели, Федерико?
— Да. — Он указал на полку, где стояли небольшие деревянные фигурки, до сих пор незамеченные Моникой. — Это хоть как-то отвлекает меня. Мария принесла деревянные брусочки и небольшой ножик, а больше мне ничего и не нужно. Но этим не заработаешь денег, сеньорита.
Пока Федерико говорил, Моника рассматривала деревянные статуэтки. Она вертела их, внимательно изучая со всех сторон. Потом взглянула на него с интересом:
— Боже мой, Федерико… Да ты настоящий художник!
— Они вам нравятся?
— А у тебя есть еще?
— Да, много, сеньорита.
Мария по-прежнему сидела на своем стуле, опустив голову, и по ее измученному лицу текли слезы. Она полностью погрузилась в печальные мысли и не слышала ни слова из их разговора.
Моника молча и завороженно водила пальцами по дереву. Эти фигурки были гораздо лучше тех, что она частенько встречала в сувенирных лавках многих стран. Это объяснялось очень просто: Федерико был не просто умелым ремесленником, он был по-настоящему талантлив. Каждая фигурка не походила на другую, была законченным произведением искусства, в каждой было что-то свое. Сухое дерево расцветало под руками любящего человека и становилось живым. Это были типажи жителей Андалусии — поденщик, фермер, цыганка в взвихренной в танце длинной юбке, благородная донья в андалусском головном уборе, — которых Федерико мастерски запечатлевал в дереве.
— Я могу взять парочку? — спросила Моника, прерывая всеобщее молчание.
— Конечно, берите сколько хотите, сеньорита, — удивленно ответил Федерико. Он никак не мог понять причин этой ее внезапной заинтересованности. Не его же безделки так увлекли ее, в самом деле. — Вы всегда так хорошо относитесь к Марии. Она много рассказывала мне о вас. Спасибо вам…
— Джефф, — спросила Моника два дня спустя, — ты не будешь возражать, если я возьму пару выходных?
Они сидели на террасе. На столе стояло блюдо, полное оливок. Они пили легкое испанское шерри, что совсем недавно вошло у них в привычку. Монике нравились эти часы — работа оставалась в кабинете, а она могла посидеть с Джеффом, наслаждаясь покоем и его обществом. На яхте ей совершенно нечего было делать, поэтому хотелось работать, а теперь она поняла прелесть досуга.
— Ты хочешь меня бросить? — недоверчиво спросил Джефф.
— Конечно, нет, — улыбнулась Моника. — Я просто надеюсь, что ты в состоянии прожить без меня несколько дней. Как только вернусь, сразу же наверстаю упущенное время.
— Именно это меня больше всего и беспокоит! — По его глазам было понятно, что говорит он не всерьез.
— И что?
— Просто мне будет сильно не хватать звука печатной машинки, — продолжал он. — Я так привык к нему. Он придает мне сил, подгоняет, и мне хочется писать все новые и новые главы романа. — Теперь он был абсолютно серьезен.
— Я рада, что мое присутствие так на тебя действует, — сказала Моника и сделала глоток шерри.
Джефф посмотрел на нее внимательно.
— Я просто боюсь, что надоел тебе, Моника. Иногда я чересчур резок с тобой, а иногда слишком устаю, и со мной невозможно разговаривать. Но самое главное — здесь слишком спокойно… никакого разнообразия, все идет по заведенному порядку, ты, вероятно, скучаешь…
«Да как я могу скучать в твоем обществе?» — с удовольствием ответила бы ему Моника, но вместо этого промолчала.
— Помнишь, что ты мне однажды сказала? — Джефф испытующе посмотрел на нее. — Ты сказала, что никогда меня не бросишь.
— Пока книга не будет закончена, — ответила Моника.
— А потом? Потом ты уйдешь? — Голос его сорвался.
Моника поняла, что он сдерживается изо всех сил.
— Сколько тебя не будет?
— Один или два дня. — Их взгляды встретились. — Джефф, я вовсе не собираюсь уходить насовсем. Мне просто нужно ненадолго уехать, но если тебе это не нравится, я останусь.
— Конечно, ты можешь поехать, — быстро перебил ее Джефф. — Бог свидетель, ты заслужила выходные. Просто… Моника, мне однажды приснилось, что ты ушла навсегда, и мне тогда показалось, что я этого не переживу.
На ветку апельсинового дерева рядом с террасой уселась птичка и запела, не стесняясь близким соседством людей. Очертания гор становились длиннее и темнее.
— Ты просто боишься, что здесь, в горах, не найдешь себе новую секретаршу, — попыталась пошутить Моника.
— Возможно. — Джефф поставил свой стакан на стол и сделал вид, что поглощен птичьими руладами.
На следующий день Моника сидела в подскакивающем на каждой кочке автобусе, который вез ее в Малагу. Приехав туда, она первым делом отправилась на почту и нашла в телефонном справочнике необходимый адрес. Потом вызвала такси и, пока машина везла ее по городским улицам, Моника обдумывала свои дальнейшие действия.
— Мы приехали, сеньорита. — Водитель повернулся к ней. — Вот тот магазин, о котором вы спрашивали.
— Спасибо. — Моника расплатилась и выскочила в палящий зной уличного пространства.
В магазине было полно туристов. Приезжие со всего мира рассматривали сувениры, занимавшие огромные стеллажи по всему помещению. Моника направилась вниз по лестнице к прилавку.
Глава 8
Она улыбнулась хозяину магазина и протянула ему руку:
— Дон Мигель? Здравствуйте!
— Да, приветствую вас. — Мужчина недоуменно посмотрел на нее.
— Я — Моника Стивенсон, дочь Джона Стивенсона.
— Вот как! — По лицу его было видно, что теперь он понял, кто перед ним. Приветливо улыбнувшись, он пожал протянутую руку. — Мисс Стивенсон! Мы с вами никогда не встречались, но могу вам сказать, что вы очень похожи на своего отца. Как у него дела?
— Все в порядке. Много работает, все в хлопотах.
— Он тоже здесь?
— Нет, дон Мигель. Я одна.
— Путешествуете?
— Можно сказать и так… — Моника поспешила сменить тему: — Вижу, ваш магазин процветает?
— Да. — Дон Мигель просиял. — И этим я во многом обязан вашему отцу!
