На борту яхты их ждали шезлонги, прохладительные напитки и выпечка. Алек задавал Джеффу сотни вопросов. Они казались совершенно невинными, но Моника была уверена, что Алек преследует не самую благородную цель. «Ситуация безвыходная, — проносилось в голове Моники. — И дороги назад нет. Нельзя просто сбежать с яхты…»
А вот Джеффу на яхте очень нравилось. Он быстро освоился и чувствовал себя великолепно.
Моника была в ужасе. Она понимала, что катастрофа неминуема. И Алек делал все, чтобы ее приблизить.
— Так-так, Моника, — он смотрел на нее с ухмылкой. — Значит, ты работаешь. Должен сказать, такого я от тебя не ожидал. Всякое бывало, но эдак ты отчебучила впервые.
— Алек, давай не будем обсуждать мои поступки… — в отчаянии начала Моника, но замолчала под его недобрым взглядом.
Тот никак не отреагировал на ее слова, он был взвинчен и быстро продолжил:
— Мы все о тебе беспокоились, Моника. Я уже начал думать, что ты все-таки нашла своего нищего художника и осталась в качестве его натурщицы.
На какой-то момент на палубе воцарилась гнетущая тишина. Слышны были только плеск волн о борта яхты и крики чаек, круживших у них над головами.
— Что вы хотите этим сказать? — прервал тишину Джефф.
— Только то, что сказал, — едко ответил Алек. — Наша маленькая Моника обожает всяких неудачников. Ее просто хлебом не корми, дай только помочь несчастненьким. Вы этого не знали?
— Я… я ничего не понимаю. Моника путешествует, мне нужна была помощь, и она согласилась работать на меня. Ей тоже нужна была работа и…
— Монике нужна работа?! — Алек откинул голову назад и расхохотался. — Вы что, хотите сказать, что платите Монике?
— Да, конечно, — ответил Джефф, начиная злиться. — Она же не может работать даром.
— И могу я узнать, сколько именно? Или это некорректный вопрос?
— Вполне достаточно, чтобы она могла ни в чем не нуждаться.
— Простите, что я смеюсь. — Алек изб всех сил пытался придать своему лицу серьезно-озабоченный вид. — Я ничего не имею против, но, по-моему, это чертовски забавно. Ты не хочешь нам всем рассказать, Моника, — он подтянул к себе шезлонг, на котором она сидела, его глаза победно сверкали, — какая у тебя заработная плата? Неужели это больше, чем то, что дает тебе на месяц отец?
— Прошу тебя, Алек, — взмолилась она, — мы можем оставить эту тему?
— Нет, я так не думаю. — В голосе Джеффа чувствовалась ярость. Он пристально смотрел на Алека. — Я попросил бы вас объяснить свое последнее замечание.
— А вы не знаете, кто такая Моника? — спросил Алек с неподдельным изумлением.
— Я знаю ее как мисс Стивенсон, очень хорошего секретаря, — ответил Джефф.
— Ее зовут Моника Стивенсон, это правда. А ее отец — Джон Стивенсон. Ну, теперь я прояснил вам ситуацию?
— Джон Стивенсон? — Джефф смотрел на Монику, совершенно сбитый с толку. — Текстильный король?
Она кивнула. В горле стоял ком, и она не могла произнести ни слова.
— Но, Моника… Я тебя не понимаю…
— Я вам все уже рассказал, — поспешил сказать Алек прежде, чем Моника снова обрела дар речи. — Моника обожает неудачников! Вот нашла себе еще одного подопечного.
— Какое вы имеете право называть меня неудачником? — Голос Джеффа прозвучал угрожающе тихо.
— Да все же и так понятно. Моника — частый гость на моей яхте. Однажды, когда мы ненадолго пришвартовались на французской Ривьере и отправились в рыбацкую деревушку, встретили там молодого художника, правда, от слова «худо», — он прямо-таки покорил сердце Моники… — Алек прервался и сделал большой глоток из своего бокала.
— Пожалуйста, продолжайте, — нетерпеливо попросил Джефф.
— Она дала ему денег. А он, в благодарность за подачку, назвал ей андалусскую деревушку в горах, куда собирался поехать работать. Он обещал подарить ей картину, если она приедет его навестить…
— Так ты этого художника искала, Моника? — Джефф выжидающе смотрел на нее.
— Но к тебе это не имеет никакого отношения, — попыталась защититься она. — Кроме того, Джефф, я ведь его так и не нашла!
— Это верно. Ей не удалось встретиться с ним. — Алек разговаривал только с Джеффом, будто Моники тут и в помине не было. — Она вернулась на яхту, а потом таинственным образом снова исчезла. Я нашел только коротенькую записку.
— Но с Джеффом все совсем по-другому! — повторяла Моника.
— Да? — Алек заглянул в пылающее лицо Джеффа. — Меня это не касается, но зачем этот расчудесный писака из какой-то богом забытой деревни платит тебе нищенскую зарплату?
— Это не твое дело! — Голос Моники звенел от гнева. — Джефф! Джефф, прошу тебя, не обращай внимания на его бредни!
Она вскочила с шезлонга и умоляюще коснулась руки Джеффа. Он стоял перед ней, не произнося ни слова, потом отошел к борту и уставился на море.
— Джефф! — снова взмолилась она. — Джефф, все совсем иначе!
Она заглянула ему в глаза, схватив за руку. Но Джефф вел себя так, будто не видел и не слышал ее.
— Оставь его в покое, — рассмеялась Пэм, очередная фотомодель из тех, кого так обожал Алек, наблюдавшая всю сцену от начала до конца. — Пошли со мной в каюту, выпьем виски со льдом.
— Но Джефф…
— Он в шоке, и ему необходимо побыть одному. — Пэм, продолжая улыбаться, потащила Монику за собой.
Та безропотно позволила увести себя на нижнюю палубу. Она больше ни секунды не могла выносить Алека. Но как же Джефф? Он остался стоять у борта, молча, потрясенно, — чужак на этом корабле. Пэм тараторила, что сначала надо немного выпить — и поговорить с Джеффом только после того, как он придет в себя.
— Все твои вещи по-прежнему здесь, — сказала Пэм, когда они вошли в каюту. — Надень что-нибудь поудобнее и успокойся.
— Спасибо, Пэм, — ответила Моника. — У меня раскалывается голова, не одолжишь пару таблеток?
— Конечно.
И скоро вернулась.
— Вот, дорогая, прими это.
Часа через два Моника проснулась. Было совсем темно. Сначала она не поняла, где находится. А потом стала медленно вспоминать, что произошло.
Наконец она поднялась и вышла на палубу. Несмотря на глубокую ночь, Алек, казалось, был полностью поглощен рыбалкой. Странное занятие для такого богатого избалованного молодого человека, особенно в это время суток.
— Привет! Выспалась?
— Где Джефф? — только и спросила Моника.
Алек отложил удочку, нахмурил лоб и внимательно посмотрел на нее.
Моника уже было подумала, что он не расслышал вопроса. Но потом все же снизошел до ответа:
— Уехал.
