И Александра рассказала о сфабрикованном обвинении против Юрия, о гибели Антоши. Кисанов иногда дополнял ее.
— Хотите, скажу правду? — посмотрел на них Терентьев.
На такой вопрос можно было дать только утвердительный ответ.
— Разумеется, — ответил Алексей.
— Что бабы под начальство ложатся, это в порядке вещей, возле фигур власти всегда крутятся бабы, готовые снять трусы в любой момент.
— Погодите, Сергей Владимирович, речь идет подростках! О несовершеннолетних девочках! И о домогательствах, а не…
— Я понял. Но я человек не сентиментальный и этим малолеткам не особо сочувствую. Они одеваются и ведут себя, как взрослые… сами понимаете кто. Смотришь на них и думаешь: вот ты юбчонку такую короткую надела, попой светишь. Хочешь, чтобы тебя трахнули? Вы не думайте плохую сторону, я не засматриваюсь, но у меня дочь растет, четырнадцать ей. И уже жаждет нравиться всем мужикам без разбору, так одевается — мама не горюй! Я ее даже к психологу водил. Психолог говорит: девушки не секса хотят, а нравиться. Это у них женское тщеславие такое. Мужчины не понимают, потому что воспринимают как конкретное предложение, а девушкам на самом деле просто хочется комплиментов. Ну, спасибо доктору, дочка вроде поняла, каких комплиментов можно дождаться. Да и я чуть побольше понял, а то ведь раньше так и считал: в постель зазывают, шлюшки малолетние. В общем, что хочу сказать: меня не шибко растрогала история домогательств, но очень заинтересовала как отличный повод свалить Бобырева. А свалить его хочу не один я, уж поверьте, единомышленники у нас быстро найдутся, и в органах, и в мэрии, и в гордуме… везде, короче.
Терентьев подцепил вилкой соленый рыжик и с удовольствием отправил его в рот.
— Что он бизнес отцу девочки подпортил, тоже из меня слезу не выжимает, — продолжил он, жуя. — Мы с перестройки этим только и занимаемся, друг другу бизнес портим. Нет среди нас белых и пушистых, над кем можно слезку уронить. А вот история с мальчиком… Ну, наказал уже отца — ребенка-то зачем трогать! Статью эту организовал, не мог же не понимать, какие последствия будут, тертый же калач! Или сам послал киднепперов? Вот это подлость так подлость. За яйца его подвесить… — Терентьев посмотрел на Александру и хмыкнул, — за гениталии, если по-культурному, то мало будет.
Он снова подлил себе водки, чокнулся со всеми, выпил.
— Ну что, я в деле. А девчонке вашей скажите, чтобы дурью не маялась и все эти камеры в пуговицах не покупала. У Бобырева в доме мы давно все установили — так, на всякий случай. Как у многих других, между нами. Когда хоромы у наших городских князьков еще только строились, мы подсуетились, всем оборудовали. Надо ведь держать руку на пульсе, а?
— А оборудование не устарело? Дом мэра давно строился?
— Начали они еще с супругой, но после ее смерти стройка зависла. Однако через несколько месяцев Бобырев работы возобновил. Так что дому четырех лет нет.
— Неужели он до сих пор камеры не обнаружил? Куда его охрана смотрит, интересно? — хмыкнул Алексей.
— У нас вопросом поставки и размещения камер скрытого наблюдения заведовал один очень крутой специалист, услугами которого пользуется, по слухам, руководство ФСБ. Камеры расположены так, что их ни за что не найти.
— Да нынче никто вручную не ищет, — возразил Кис. — Для этого существует специальный детектор, он засечет электромагнитные волны.
— Так пока нужды включать наблюдение у нас не имелось. И никакие волны, соответственно, в доме мэра не плескались, — хохотнул Терентьев. — Зато теперь повод появился, и мы технику задействуем.
Я со своей стороны это организую, а вы девчонок подготовьте. Что они просят, к слову?
Александра быстро перечислила: секретность, защиту от прессы и, само собой, от мэра. Одна просит денежную компенсацию за причиненный ущерб: спалили родительский магазин, и это точно Бобырева рук дело. То есть не его рук, конечно, но по его распоряжению: так он несговорчивую девочку пытался сломать. Родителям пришлось уехать другой город и начинать все сначала. Другая просит, чтобы за ней пост в мэрии оставили, если туда новый мэр сядет.
— Это старый сядет, — засмеялся Терентьев. — А нового назначат!
— Ах, ну да, — тонко улыбнулась Александра.
— Короче, начинаем действовать. Всю юридическую сторону я беру на себя. Сделаем так, будто сначала получили сигнал — ваши девушки ведь письменно все оформят, надеюсь? Вот, и правильные даты проставят. А затем мы установим наблюдение. Или как-то иначе, у меня есть юристы, пусть они ломают голову. Девушке этой… Как ее?
— Юля.
— Юле скажите, что теперь она действует с нами в связке, никакой отсебятины.
Возникла крошечная пауза, но Терентьев мгновенно насторожился.
— Что-то не так?
— Не беспокойтесь, Сергей Владимирович, — поспешила ответить Александра. — Все в порядке. Просто Юля расстроена и в данный момент не хочет ни с кем разговаривать. Но с такими отличными новостями мы ее разговорим, не сомневайтесь!
День 8
На следующий день Виктор показал Юле, как убрать из кадра ненужные детали с помощью удобных программ, имевшихся в Интернете. Но еще проще и удобнее оказался эффект «Маска», который затемнял или размывал лицо так, что его невозможно было узнать.
Отлично. Теперь она спокойна за свою репутацию, ее никто не сможет узнать!
Вот только…
Как же в таком случае люди поймут, что жертва мэра — несовершеннолетняя? Что он педофил? Если лица не увидеть, то… По телу ведь не поймешь, шестнадцать лет человеку или девятнадцать…
Да все просто! Юля закричит: «Отпустите меня, мне только шестнадцать!»
Глупо, конечно. Как будто в восемнадцать можно насиловать. Или в тридцать, или в сорок. Да хоть в девяносто! — человека насиловать нельзя!
Ну и пусть глупо. Главное, чтобы зрители поняли: Гадина пытается изнасиловать несовершеннолетнюю девочку. Это самое главное. Это специальная статья в уголовном кодексе, по которой наказание строже, чем за изнасилование совершеннолетних… Ну и последний пункт. Как не допустить, чтобы это случилось.
Рассказ Виктора произвел на Юлю сильное впечатление. Ночью ей снились кошмары, она дважды просыпалась с криком. Витя абсолютно прав: Юля, имея совсем небольшой, при этом счастливый опыт физической близости с мужчиной, не могла и представить, что она, близость, может обернуться пыткой. Но после его откровения…
Юлю передернуло.
Нельзя допустить, чтобы Гадине удалось достичь цели. В тот раз Юлю спасли его дети, но теперь он наверняка позаботится о том, чтобы никто не сумел ему помешать. Значит, необходимо вооружиться.
Вернувшись в отель, Юля снова вышла в Интернет и набрала «средства защиты от нападения». Результат не заставил себя ждать: таких средств оказалось немало, но лучшим из них был, без сомнения, электрошокер. Теперь уже она проверила, разрешено ли им пользоваться, — и оказалось, что да, для самообороны можно, в пределах определенной мощности.
