— Вы что-то сумели найти? — бросилась к нему Оксана, едва он вошел в дом.
— Пока я сумел подумать. Но результат раздумий неплохой, мне кажется.
И Алексей принялся излагать свои соображения. Первый вариант — тот, в котором Юра скрывается сознательно, — Оксана и Толя отмели единодушно.
— Уж кем-кем, а трусом Юрка никогда не был! — заявил Толя.
— Это невозможно! — горячо поддержала Оксана. — Даже если бы Юра нечаянно… если бы его пуля попала в Антошу… Все равно он бы не бросил меня наедине с таким горем, нет! Тем более что Юлька уже сбежала, он знал, что я совсем одна осталась…
Ну что ж, тем лучше. Второй вариант детективу и самому нравился больше. И он к нему перешел.
— …Вот почему я думаю, что причина исчезновения Юрия — потеря памяти, — закончил излагать Кис.
Анатолий был заинтригован; однако на лице Оксаны отобразилось недоумение.
— Это вы все… — начала она неуверенно, — извините, я правильно поняла: это вы все придумали?
— Продумал.
— В смысле… Это все только идеи?
Похоже, логические построения женщину не впечатлили.
— Разумеется. Фактов пока нет. Но чтобы их найти, нам нужно знать, в каком направлении искать. И мои идеи, как вы выразились, помогут направление определить.
— Да, конечно, извините, я понимаю. Чем мне вас угостить? — спохватилась Оксана.
— Ничем, спасибо.
На самом деле Кис страшно проголодался, но попросить поесть он почему-то постеснялся.
— Хороший ход мыслей у тебя, — одобрил Анатолий. — Насчет амнезии. Мы почему-то до этого сами не допетрили.
Кис пожал плечами в ответ, чтобы избежать дискуссий на тему, отчего не «допетрили».
— В полиции больше бегают, чем думают, — добавил Овчинников. — На думалку времени не хватает. А если не бегаем, так бумажки пишем… Слышь, давай на «ты»?
— Без проблем.
— Оксанка, — бодро воскликнул Овчинников, — ну что стоишь, как не родная? Сваргань нам чего-нибудь перекусить, да запить принеси!
Толин простецкий тон не сочетался ни с этим домом, ни с его хозяйкой, но он муж ее коллеги подруги Ани, и его давно приняли в компанию. Впрочем, возможно, Юрий Шаталов изъясняется в таком же духе. Оксана, конечно, нет, она ведь учительница, речь у нее правильная, интонация «культурная», но Толю воспринимает без снобизма, что делает ей честь.
— Да я… — попытался возразить Алексей, но тщетно: Толя уже уволок Оксану на кухню и принялся шуровать там вместе с хозяйкой, будто у себя дома.
Алексей воспользовался паузой, чтобы обойти гостиную и рассмотреть семейные фотографии. Их имелось множество, кто-то — скорее всего, Оксана — делал из них коллажи на большой пробковой доске. Юрий Шаталов оказался кареглазым шатеном с мягким выражением глаз и двумя ямочками на щеках; Антоша был похож на отца, а Юля — на Оксану, такая же красивая, светловолосая и светлоглазая. Однако при всем сходстве она была иной: выше и тоньше матери, и главное, выражение лица на всех фотографиях у нее совсем другое: не радушно-улыбчивое, как у Оксаны, а задумчивое, даже сосредоточенное, словно Юля постоянно обдумывала что-то. Наверное, у нее в мозгу неизменно крутятся шахматные задачки, решил Кис.
Впрочем, на снимке, висящем в отдельной от семейного коллажа рамочке, Юля сверкала ослепительной улыбкой, которая ее неимоверно красила. Сверкал улыбкой и какой-то мужик за сорок, который показывал залу — они с Юлей стояли на сцене — плотный лист бумаги с надписью «ГРАМОТА» медаль в виде королевской шахматной короны.
— Это мэр? — спросил Алексей, когда из кухни появились Оксана и Толик, оба с подносами.
— Да, — поставила Оксана свой поднос на стол принялась расставлять на столе тарелки с мясной рыбной нарезкой. — Он наградил Юлечку медалью, когда она выиграла городскую олимпиаду среди девочек по шахматам. А вон там, — она указала на другой снимок, тоже в рамочке, висевший на противоположной стене, — он вручает ей медаль «Гордость Энска».
Снимок оказался почти двойником первого, только Юля на нем была неуловимо старше: в юные годы имеют значение даже несколько месяцев, на которые взрослеет ребенок. Но девушка была столь же ослепительна.
Толя составил со своего подноса на стол бутылки с водой и виски.
— Или тебе льду надо? — спросил Толя, усаживаясь. — Оксанк, хлебушка нарежь, а? Мы с тобой хлебушек забыли.
Некоторое время ушло на еду. Алексей на виски не налегал, выпил чуть-чуть, дабы поддержать компанию в лице Толика (хозяйка пила морс), затем попросил кофе.
— А ваша версия может оказаться неверна? — спросила Оксана, и лицо ее снова пошло красными пятнами от смущения.
— Может, — Алексей посмотрел ей в глаза. — Но у нас пока нет ни одного факта, от которого можно было бы с уверенностью оттолкнуться в построении версии. Так что остается надеяться только на логику.
Видимо, он недостаточно детально изложил ход своих умозаключений. Или недостаточно внятно. Отчего Оксану — в отличие от Толика, в силу профессии привыкшего хватать версии на лету, — не сумел убедить.
— Давайте еще раз рассудим, вместе. Хотите? Оксана неуверенно кивнула. Пятна на ее лице стали бледнеть, — значит, немножко успокоилась.
— Я исхожу из того, что Юрий не попал ни больницу, ни в полицию. Иначе бы вам уже сообщили, не так ли? Значит, не попал. И как мы можем это объяснить?
— Что нигде не упал, сознание не потерял и… И не умер. Вы так сказали.
— Верно. И крови на нем не было, иначе бы прохожие вызвали «Скорую» или полицию. Вы согласны?
Оксана кивнула и снова принялась возить свой золотой кораблик по цепочке.
— Могло ли сложиться иначе? — продолжал Алексей. — Могло. В жизни всегда есть место случайностям. Например, хоть он и шел довольно долго, однако никого не встретил, ни одной души.
Это маловероятно в лесу, окруженном дачами, когда еще грибной сезон не сошел, но не исключено. Или, допустим, некий водитель не испугался его разбитой головы и одежды с пятнами крови, взял Юрия к себе в машину, не побоявшись запачкать сиденье, — и это в вашем районе, где живут весьма обеспеченные люди, имеющие очень дорогие машины. Это тоже маловероятно, но исключить подобный расклад нельзя. Однако просчитать случайности мы не можем. А вот логику выстроить — можем. Посему я и считаю, что крови на Юре, когда он перешел речку, уже не было. Он ополоснул лицо и голову холодной водой. А как считаете вы?
— Согласна… Вы меня извините, Алексей Андреевич, я не должна была выражать сомнение…
— Почему же? — не дал ей договорить детектив. — Еще как должны! Во-первых, вы на них имеете право, как любой человек. Во-вторых, имеете право их озвучить, поскольку являетесь заказчиком. В-третьих, сомнения помогают отточить доводы. Они часть мозгового штурма, если угодно, — улыбнулся он.
