Девчонки и Женька стояли у конюшни и смотрели на это действо, переговариваясь:
– А ничего идут.
– Красиво смотрятся.
– Вот бы покататься!
– Накатаемся еще.
А потом, подъехав, Ирина Ивановна сказала:
– Мы попробуем проехать по дорожке к воинской части, а вы чистите остальных, седлайте, поедете в город – народ катать.
– А Женька-то, Женька-то наш каков, а? Городской теперь! – Аня подмигнула Лене.
Вечером они ехали из центра города на свой стадион. Возглавляла процессию Катя на Ласковой, за ней трусили Наташа и Яна на Загадке и Параболе, потом – Женька на Эгине, а подружки, Лена на любимом Полигоне и Аня на Диалоге, тащились последними, далеко отстав, чтобы Диалог, как настоящий жеребец, не реагировал на кобыл. С ним вообще из-за его крутого нрава были проблемы.
Но зато он был очень красивый! Диалог не был таким здоровым, высоким и толстым, как Атом, напротив, он был поджарый, подтянутый. Тоже вороной – черный как смоль. И, как Ласковая, в носочках. Но у него была не звездочка во лбу, а широкая полоса – проточина. И длинная волнистая грива.
– Хорошо, наверное, что он теперь в городе. Хоть один мальчик у нас на конюшне будет... – задумчиво ответила Лена: она все никак не могла понять, нравится еще ей Женька или уже нет.
Сердце просило чуда, ей так хотелось влюбиться... В школе она мальчиков стеснялась, а Женька – все-таки свой, знакомый... Аня продолжала:
– Ай, все равно он – деревенщина деревенщиной. Даже несмотря на университетский лицей. На сельскохозяйственный ему поступать надо! И ехать возрождать коровник в своем Лучевом.
– А как он вообще попал-то в этот лицей?
– Так у него маманя с папаней в администрации «Пегаса» работают. И получают нормально. Может, у них связи в городе? Тетка, по крайней мере, у Женьки тут есть, он сказал, у нее пока поживет. А потом – представляешь? – ему родители обещали однокомнатную квартиру снять. Вот так! Хотя, конечно, мелкий наш Женька еще. Мне нравятся восемнадцатилетние мальчики. Они уже почти взрослые. В вузах учатся...
Лена молчала, переваривая информацию.
Глава 3,
в которой появляется Пахом, а девчонки решают проучить Гордейку
На следующий день, в воскресенье, Лена и Аня с утра были на конюшне, где один сюрприз ждал Лену, а второй – их обеих.
– Это она, я о ней говорила... Гордейка противная! – шепнула Аня Лене, когда мимо них в раздевалку по-хозяйски прошествовала незнакомая девчонка.
– Гордейка? – переспросила Лена.
– Фамилия ее – Гордеева. Она такая и есть: гордая слишком. Типа, она самая крутая наездница.
– А ты видела, как она ездит?
– Ну да...
– И что? Лучше нас?
– Лучше, хуже, – отмахнулась Аня, – дура она, и все! И не надо нам ее.
– А откуда она взялась?
– Из Москвы, говорит, приехала. Там при Тимирязевской академии занималась.
– А что ее к нам-то принесло?
– Не знаю. В их семье какие-то проблемы. А здесь у нее бабка.
Так они переговаривались, набирая в носилки опилки, лежавшие кучей за углом конюшни.
А потом случилось второе происшествие.
Только девчонки приготовились нести носилки, как услышали два звонких мальчишеских голоса. Один – Женьки, второй – незнакомый.
– Женька пришел... – сказала Лена, прислушиваясь.
– И не один! – обрадовалась Аня и, бросив носилки, побежала взглянуть.
Лена пошла следом.
Так и оказалось: пришел Рачук и притащил с собой приятеля. На крыльцо вышла Катя, и Женька спрашивал у нее, можно ли Олегу – парнишку звали Олегом – ходить на конюшню? Подружки встали поодаль с отсутствующим видом: мол, мы ничего, за опилками идем. А сами слушали и рассматривали новенького.
– Ты же был у нас в Лучевом? – спросила Катя, приглядываясь к Олегу.
– Да, я приезжал несколько раз к Женьке, заглядывал на конюшню, – откликнулся Олег.
– Ну приходи, помогай, – согласилась Катя. – Будет у нас одним мужичонкой больше, – и подмигнула девчонкам.
Лена сразу смутилась, а Аня решила представиться:
– Привет, Олег. Я – Аня. А это – Лена.
– Привет! – откликнулся Олег.
– Пойдем, Пахом, – толкнул его в бок Женька, – успеешь еще наобщаться.
И они вошли внутрь.
– Почему – Пахом? – удивилась Лена.
– Знаешь, а я его помню. Он был на конюшне в Лучевом. Его зовут Олег Пахомов. Потому, наверное, и Пахом.
– Вы видели, видели? – из конюшни вылетели Наташа с Яной.
– Эка невидаль! – повела плечом Аня. – Новый мальчик на конюшне.
– Будет кому тяжести таскать, – сказала практичная Наташа. – Почему это мы сами воду тягаем и овес?
– А он симпатичный, – выдала Яна.
– Маленькая еще – на парней заглядываться! – отрезала Аня. – Топай за опилками.
В этот день все было как вчера: Ирина Ивановна с Сергеем поехали приучать Великую Удаль и Забаву к экипажу, а остальные, во главе с Катей, выехали верхами зарабатывать деньги на площадь Кирова. Катя снова стояла со своей любимой Ласковой, а рядом вертелась Гордейка, которой дали Хрустальную – Хрусю.
Хрустальная была самой сумасшедшей лошадью на конюшне. Все дело было в том, что в ее жилах текла кровь чистокровной верховой породы. Такие лошади – самые быстрые, они могут развивать скорость свыше 60 километров в час. Выведенные в Англии, они считаются наряду с чистокровными арабскими лошадьми элитой конного царства.
Но элитная кровь в жилах имеет и свои недостатки. Что требуется для победы в скачке? Не только сила и резвость, но и само стремление к этой победе. Чистокровные лошади терпеть не могут хвост другого коня перед собой, ведь все остальные непарнокопытные для них – соперники, которых во что бы то ни стало надо обогнать. Именно так считала и Хруся. На ней можно было ездить исключительно во главе кавалькады. И только шагом или рысью. На галопе у нее начисто отключались мозги, и лошадь припускала вперед со всей дури. Как выражался Сергей, «тормоза у нее отсутствуют напрочь». Поэтому девчонкам редко давали ездить на Хрустальной. А тут вдруг на ней выехала катать не Катя, не Сергей, а какая-то Гордейка! Девчонки чувствовали себя посрамленными.
– А ты видела, видела, как Хруся чуть было ее не сбросила, когда мы проспект Мира пересекали? – злорадствовала Аня.
– Нет... может, тебе показалось? – удивилась Лена.
– Ничего мне не показалось! Хруся, между прочим, больше других лошадей машин боится. Остальные-то все уже попривыкли. Мы же, когда их сюда перевезли, каждый день по городу катались – приучали лошадей к движению. А Хрусю брали редко, потому что Катя любит на своей Ласковой кататься, а Сергей – на Атоме, а нам ее не дают.
