ГЛАВА 15
Пэг заказала столик на первом этаже возле бара в знаменитом ресторане «Двадцать одно». Метрдотель, который проводил нас к столику, был ее добрым знакомым.
— Ну-ну, по крайней мере, с тех пор, как я уехала из Нью-Йорка, ты стала вращаться в высших кругах. Очень неплохо!
— Представительские расходы. — Пэг выдала улыбку доброй феи и для начала заказала двойной мартини. Это для меня тоже стало новостью.
Воссоединение Пэг и Саманты в отеле сопровождалось бурными объятиями и восторженными воплями, да и мы с ней не сдерживали чувств. Пэг похорошела, при этом стала еще острее на язык. Она обнимала и тискала Сэм, а потом бросилась ко мне, и мы хлопали друг друга по плечу и смеялись. Как же было здорово снова видеть Пэг!
Пока она пила мартини, я восхищенно разглядывала зал ресторана и его посетителей. Сливки общества, в общем. Толстосумы Нью-Йорка выбрались пообедать. И я вместе с ними.
Что касается манеры одеваться, Сан-Франциско мечется между стилями лихих хиппи и биржевых маклеров пятидесятых годов, практически не признавая середины. Тамошние дамы консервативны и по сей день носят шерстяные платья пастельных тонов, без рукавов и длиной по колено, а также шляпки и перчатки для завершения образа. Зато радужная палитра Нью-Йорка ослепляет. Броский и даже вызывающий, сдержанно-элегантный или иностранный шик — поразительное разнообразие образов, стилей и цветов. Как я уже отметила, глядя на публику в ресторане «Желтые пальцы», когда водитель остановился на светофоре по пути из аэропорта, жители Нью-Йорка умеют бросить вызов. Еще как умеют.
Как раз такая публика оккупировала соседний с нами столик. Обилие драгоценностей, дорогие наряды «прямо из Парижа» — шелка и кремовый атлас. Прически от известных парикмахеров, а маникюр такой, что мне немедленно захотелось отрубить себе руки. В баре пятидесятилетние мужчины выгуливали своих потрясающей красоты подружек-моделей, смахивающих на манекены, юных девушек с тщательно подведенными глазами и ультракороткими стрижками. Я даже удивилась — неужели короткие стрижки снова вошли в моду? В Калифорнии предпочитали длинные гладкие волосы, но в Нью-Йорке естественность была дурным тоном. Что тут красивого?
В зале царил полумрак, и скатерти были так туго накрахмалены, что могли, наверное, стоять не хуже самих столов. Над головой висела богатая коллекция игрушечных машин и самолетов. Достаточно было бросить взгляд на этот потолок, и вы сразу понимали, где находитесь — в ресторане «Двадцать одно»! Приглушенное позвякивание серебряных приборов, тонкого фарфора и невесомого хрусталя вперемешку с тихим гулом голосов.
— На что уставилась, деревенщина? — Пэг рассматривала меня с веселым удовольствием.
— Я потрясена. Ведь я почти забыла, как выглядит Нью-Йорк. Все кажется необычным. У меня такое чувство, что мне придется заново учить язык и вообще хорошенько встряхнуться, чтобы вернуться в Нью-Йорк по-настоящему.
— Ну, что касается того, как ты выглядишь, то у меня возражений нет. Вкус еще не растеряла.
На мне было белое шерстяное платье и подаренный бывшей свекровью жемчуг. Волосы я стянула в плотный узел на затылке.
— Вон тот парень справа смотрит на тебя так, будто готов съесть. Прямо маньяк какой-то. Ты великолепна!
— Спасибо, только иди ты со своими комплиментами…
— Миссис Форрестер! Что за язык? Больше никуда тебя не поведу.
— Замолчи, пожалуйста! — Я нервно рассмеялась, потягивая красный вермут.
— Только после того, как узнаю, что привело тебя в Нью-Йорк.
— Уймись, Пэг. — Мне не хотелось рассказывать про Криса. Я надеялась просто хорошо провести вечер.
— Ага, значит, я угадала. Ладно, маленькая скрытная девочка. Расскажешь сейчас или позднее?
— Да рассказывать-то нечего.
— Неужели? Джилл, разве мама не читала тебе сказку про Пиноккио? Следи за носом… он растет и становится длиннее… еще длиннее, а потом…
— Пэг Ричардс, вы заноза в заднице. Я просто вернулась, вот и все.
— Я обиделась. Думала, что мы подруги.
— Конечно, мы подруги. — Мой голос осекся, и я глотнула вермута.
— Хорошо. Проехали. Что ты хочешь съесть?
— Что-нибудь легкое.
— Ты больна?
Теперь Пэг рассматривала меня серьезно, а я мысленно схватила мешок Санта-Клауса, где вместо подарков были всевозможные отговорки, но не выдержала и сдалась:
— Нет. Я беременна.
— Что? Ничего себе. И ты приехала, чтобы сделать аборт?
— Нет. Просто вернулась.
— А Крис? Он знает?
— Да.
— И что?
— Я здесь.
— Так он тебя бросил? — В ее глазах вспыхнуло пламя. Моя верная подруга!
— Нет. Мы решили, что так будет лучше.
— Мы? Или он? Это не в твоем духе.
— Пэг, все это не важно. Крис не хочет, чтобы сейчас его что-то связывало, и я его понимаю. Он не готов. Поэтому так будет лучше. — Но я видела, что мои слова для Пэг прозвучали неубедительно. Да я и сама в них не верила.
— Джилл, ты сошла с ума! Ты хочешь родить этого ребенка?
— Да.
— Почему?
— Потому что я люблю Криса. И хочу родить его ребенка.
— Это очень важное решение. Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. — У Пэг был такой вид, будто ее окатили ледяной водой.
— Думаю, да.
— Заказать еще выпивки? Не знаю, как ты, но мне нужно выпить.
Я покачала головой.
— Послушай, нельзя, чтобы мы испортили себе вечер. Все прекрасно, я в полном порядке. Честно, Пэг. Так что расслабься.
— Тебе легко говорить. Мне нравится волноваться. Кроме того, ты всего только мама. А я собираюсь стать бабушкой, а это огромная ответственность. — Я рассмеялась, и она подняла бокал, провозглашая тост: — За тебя, чертова дурочка! Вот сукин сын! Подобного я не ожидала. А ведь была такая благовоспитанная девочка! Куда что подевалось.
Мы рассмеялись, а потом сделали заказ. Больше данной темы мы не касались. Но я знала, что Пэг прокручивает ситуацию в голове, и мне предстоит выслушать много чего. Слишком легко она сдалась, это не в ее стиле. И Пэг не успокоится, пока не сделает того, что, по ее мнению, она должна для меня сделать. В общем, меня ожидает ад на земле. Может, Пэг решила, что сейчас мне не вынести взбучки? Наверное, она права.
Мы сидели в ресторане до начала двенадцатого, а когда собрались попросить счет, к нашему столику подошел высокий привлекательный мужчина.
— Привет, Пэг, могу я предложить вам обеим выпить? — Мужчина обращался к Пэг, однако улыбался мне.
— Здравствуй, Мэтт. Что ты тут делаешь?
