— Добрый вечер, мистер Хинтон!
Ну и ну.
— Мэтт, вы часто бываете в опере?
— Иногда случается.
Однако что-то начинало казаться мне подозрительным.
Давали «Лючию де Ламермур» с Джоан Сазерленд, и представление оказалось великолепным. В перерывах шампанское лилось рекой, и светские фотографы усердно продолжали собирать дань.
— Я заказал столик в «Раффлс», поскольку вы отказали мне в этом удовольствии вчера. Не возражаете?
— Нет.
В «Раффлс» нас вновь засыпали всеми этими «добрый вечер, мистер Хинтон» — со стороны каждого официанта, кто находился в поле зрения. Пэг была права. Мэтт действительно был светским человеком.
Однако вечер оказался чудесным, разговор необременительным, к тому же у Мэтта обнаружилось приятное чувство юмора. Он заказал копченого лосося, жареную утку и суфле. Мы выпили еще шампанского и немного потанцевали в приглушенно-оживленной атмосфере клуба. Обстановка, созданная по замыслу знаменитого дизайнера Сесиль Битон, была лишена тепла, зато публика явно принадлежала к сливкам Нью-Йорка.
В час мы были уже в «Ридженси» и, прощаясь в холле отеля, пожали друг другу руки. Вечер завершился. Все было именно так, как я предполагала. Премьера в опере. Всего-то. Не меньше и не больше. Пока на следующее утро не увидела газеты.
Утром телефон снова зазвонил в девять часов, но на сей раз я спала.
— Ты говорила, что не собираешься с ним встречаться!
— Что?
— Ты слышала. — Это была Пэг. — Как опера?
— Там было очень мило, спасибо. — Я старалась сбросить с себя сонное оцепенение и вдруг насторожилась. — Откуда ты знаешь, что я была в опере? Тебе звонил Мэтт? — У меня мгновенно испортилось настроение.
— Нет. Прочитала в газетах.
— Вот черт. Он тебе звонил. — Я села в постели.
— Он мне не звонил. У меня в руках сегодняшний выпуск «Вуманс вэар дейли», и я цитирую. «Кто новая возлюбленная плейбоя Мэтью Хинтона? Конечно, это Джиллиан Форрестер. Вчера вечером они посетили оперную премьеру, которая состоялась… Они занимали ложу его отца, а позже их видели в „Раффлз“, частном дискоклубе, где собираются сливки общества. Они пили шампанское и танцевали до утра».
— Бога ради! Я вернулась в отель уже к часу ночи! — Я была ошеломлена. «Новая возлюбленная плейбоя Мэттью Хинтона»? Боже.
— Я еще не закончила. «На миссис Форрестер мы увидели кремовое атласное платье с открытыми плечами. Похожее платье было в прошлогодней коллекции модного дома „Диор“. Приятная молодая женщина. Так держать, Мэтт!»
— Большое спасибо. Между прочим, платью уже шесть лет, и неизвестно, кто его шил. Пэг, ничего глупее не слышала. Я в шоке.
— Тогда успокойся. «Таймс» ограничилась фотографией. На ней ты выглядишь прекрасно. Теперь скажи… Мэтт тебе нравится?
— Нет, разумеется. Черт, да откуда мне знать? Я так радовалась, что пойду на премьеру, а он пресный, как овсянка. Сплошные стереотипы и такой добропорядочный, что ужас. И если честно, то мне совсем не нравится, что газеты тычут в меня пальцем и называют новой возлюбленной.
— Не будь занудой. Расслабься и получай удовольствие.
— Как бы не так.
— Ну, по крайней мере некоторое время можешь ходить на свидания.
— Еще чего! Чтобы газеты потом обсуждали, что мы с ним ели на обед. Оно того не стоит. Однако спасибо за знакомство, Пэг.
— Привереда. А может, ты в чем-то права. Мэтт немного скучный. В любом случае, оставлю себе вырезки из газет и подпишу: «Моя подруга Джиллиан Форрестер — новая возлюбленная плейбоя»!
— Какая пошлость. — И я повесила трубку, рассмеявшись. Не послать ли пару газетных вырезок Крису?
Огромный букет роз принесли в тот момент, когда я заказывала завтрак. Карточка гласила: «Прошу прощения за газеты. Надеюсь, вы сумеете выдержать бурю. В следующий раз ужинаем в „Недик“. Мэтт». Выдержать бурю? Правильно сказано. Совсем не того я ожидала. Я положила цветы на стол и сняла трубку — телефон звонил снова. Может, это Пэг?
— Джиллиан, вы меня простили? — Это был Мэтт.
— За что? Это был обычный выход, чтобы отпраздновать мой второй день в Нью-Йорке. Однако вы пользуетесь популярностью, мистер Хинтон!
— Не такой уж большой, как, видимо, полагает «Вуманс вэар». Давайте поужинаем сегодня?
— Чтобы подтвердить слухи?
— А почему бы нет?
— Простите, Мэтт, но мне это не подходит. Однако вчера я провела действительно чудесный вечер.
— Не знаю, верить ли вам, но весьма рад, если это так. Я позвоню в конце недели, и мы решим, как еще можно подразнить прессу. Вы любите лошадей?
— В каком смысле? В качестве блюда или средства передвижения?
— В смысле развлечения. Можно посетить конноспортивную выставку. Как вам такая идея?
— Звучит заманчиво, но мне нужно подумать. Мне предстоит уладить много дел, Мэтт. — И у меня не было желания заводить роман под пристальным вниманием репортеров и фотографов.
— Хорошо, деловая леди. Я вам позвоню. Желаю приятного дня.
— Спасибо, и вам того же. Кстати, благодарю за розы.
Вот это да! Всего три дня в Нью-Йорке, и на моем столе розы. А еще две фотографии в колонках светских сплетен, ужины в ресторанах «Двадцать одно» и «Раффлс», да еще открытие сезона в опере. Неплохо, миссис Форрестер. Совсем неплохо.
ГЛАВА 17
Наступил четверг — время ланча с Ангусом. Я отчаянно хотела получить у него работу, однако почти не нервничала. Стоял великолепный солнечный день. Настроение у меня было приподнятое, и жизнь казалась прекрасной.
Я прибыла в ресторан «У Анри» в две минуты второго. Ангус уже дожидался меня в баре, ослепительно элегантный, тщательно выбритый. Волосы, правда, слегка поредели на макушке, и умелая рука парикмахера приложила немало усилий, чтобы это скрыть. Стоило мне переступить порог, как лицо Ангуса озарилось привычной улыбкой.
— Джиллиан! Ты выглядишь потрясающе. Просто божественно! Очень посвежела, да еще этот загар! Сделала новую прическу!
Позднее, наслушавшись комплиментов, я набралась смелости спросить, не светит ли мне шанс обрести работу в священных чертогах журнала «Декор», и получила от ворот поворот. Душка Ангус был так очарователен и любезен, его улыбка сделалась еще шире, чтобы я знала — «ему действительно жаль», «он бы с радостью, но…». Он произнес все, что положено. «Это ужасно… дела идут не важно… но ведь ты все равно не была бы у нас счастлива, дорогая?» Отчасти Ангус был прав, но я искала работу, и он был первый, о ком я подумала. И вообще, мне, может, понравилось бы снова работать у них, но… Если ты уходишь из журнала «Декор», то уходишь навсегда. Как из монастыря или материнского чрева. Назад дороги нет.
