Погибает СССР – искусственное государство с искусственным обществом, но нация не приходит на смену. А власть-то нужна. Население, брошенное в ландшафте потери, устанавливает связи с сообществами власти на местах и в столице. Возникает смешанное сообщество власти – социум людей власти и людей вне ее, но имеющих в ней нужду. Закладывается основание нового типа сговора населения с властями. Да, власть – обманщица, веры ей нет, ждать от нее нечего. Но и она в той же пустоте, среди руин советского мира, что население, – и кому их еще разобрать? Возникает негласный сговор человека выживающего как единица (местного) населения – с властью-хозяином места. Полуразрушенная-полуновая власть высится в российском ландшафте, но на нее хотя бы можно ориентироваться. Это уже не страшная пустота, оставленная уходом советского. Сделка с нею нужна, чтобы, предприняв нечто свое, не быть раздавленным сразу.
Сделки населения на административном рынке
Административный рынок воспрянул в РФ вместе с товарным, если не раньше. Люди перед этим «строили социализм», наивно полагая, что теперь будут «строить рынок». Оттого не заметили, когда рынок пришел мириадами сделок. И даже раньше, чем люди почувствовали рынок как возможность купить то, чего у них нет (эта возможность поначалу была у немногих, считаясь роскошью), рынок пришел в РФ в виде сделок с властями.
Человек среди закрытых фабричных касс, оставленный выживать без зарплаты, приобретал умение ждать эффективно. Усиливая свою слабую позицию населенца союзами-сделками с местными и федеральными властями.
Сделки молчаливые – при всей говорливости новой страны. Сделки анонимные, при всем индивидуализме бывших советских, ставших постсоветскими. Трансакции человека с властями несли особый вид наслаждения безопасностью. Неуверенную надежду вместо былого Союза вступить в «новый завет» с его правопреемницей.
Те, кто обзавелся безопасностью раньше других, обзаводился и собственностью. Ведь только получив охрану власти, ты мог эффективно приобретать активы – но не наоборот.
Силовой запрос общества наметился прежде, чем у государства появились верные силовые инструменты. Массовые требования «сильных решений» можно было удовлетворить, лишь грубо попирая закон.
Молчание как эффективное согласие
Говоря о феномене моментальной массовой сделки в Системе, не задумываются о юридической стороне этого поведенческого навыка, а зря. Ход пенсионной реформы освежил 158-ю статью Гражданского кодекса «Формы сделок», где «молчание признается выражением воли совершить сделку в случаях, предусмотренных законом или соглашением сторон».
Вывод, сделанный из этого капитанами реформы, прагматичен – автоматическое отчисление средств в индивидуально-пенсионный капитал. Касается это обладателей пенсионных накоплений, то есть примерно 77 миллионов граждан РФ. Важная особенность «процедуры» – молчание определяет ход процесса, становясь взаимным.
• Гражданин молчит о своем согласии – власть молчит о том, как она им распорядится
Похоже, и здесь готовы обойтись делегированием власти: «информирование работников может быть возложено на работодателя».
Добровольность участия не отрицают, но она перестает существовать, растворяясь в молчаливом делегировании. Этот аспект реформы также подкрепляется американским эталоном – советом нобелевского лауреата Ричарда Талера не оставлять людям выбора между вариантами, ведь те непременно выберут статус-кво
[23].
Режим массовой сделки
Поразительно высокие цифры явки и голосования за президента Медведева 2008 года по сей день травмируют президента Путина. По призыву Путина избиратель массово вышел на выборы – чтоб с ним расстаться: Медведев набрал вровень Путину 2004 года (явка же была выше, почти как у Ельцина в 1991-м). Высокие результаты Дмитрия Медведева на выборах 2008 года незаслуженно мало обдуманы. Здесь впервые проявилась воля российского избирателя к массовой моментальной сделке с властью.
Массовый сговор для России актуальнее теории общественного договора. Избиратель и населенец всегда пребывает в готовности молча согласиться с властью, не требуя от нее гарантий. Механизм такой мгновенной сделки неясен и не гарантирует любви к властям. Однако мобильность Системы РФ, ее «верткость» при разворотах на 180 градусов предполагает энергию массовой сделки.
Человек в Системе РФ. Паника массовой сделки
Говоря о Системе РФ, пора говорить о Человеке РФ. Можно говорить о нормальной «шкурности» Человека РФ – сословной, социально-властной, ресурсной «шкурности» как мотиве мгновенной массовой сделки – панического сговора с властью без правил. Человек Системы виртуозно обходит места опасных конфликтов. Он склонен преувеличивать неудачи, экстраполируя их на будущее. Установилась асимметрия проектной активности Центра с дефицитом активности граждан РФ. Они идут на мгновенную сделку за счет своих интересов, поскольку всегда панически к ней готовы.
Система РФ практикует огласку кричащих неравенств. Знаки неравенства в Системе не прячут, их демонстрируют и утрируют в безвкусных телепати. Их даже преувеличивают. Такой модус использования неравенства людей властью не случаен. Политика в Системе не смягчает – она извлекает энергию из травмы неравенств, как геотермальные станции из перепада температур.
Неравенство – сигнал населенцу о глубине риска: вне власти ты ничтожен и беззащитен! Те, кому ты неравен, пожрут тебя, не заметив.
Культура и атмосфера нечеткой угрозы
К оценкам репрессивности режима давно привлечено внимание, но тактики угрозы людям в Системе малоисследованы.
Угроза в РФ более исключает и выдавливает, чем хватает и держит. (Последнюю функцию включают реже, в крайних случаях.) Сначала Система будто подставляется под удар. То в лице полиции, то неофициальных охранных структур: «активистов», казаков и всех, кого можно собирательно назвать «вахтеры». Заранее известно, что вахтеры применят избыточную силу, которую применять не должны. Граждане заранее знают, что сила будет применена, причем нарочито вызывающе. Их «приглашают» к симметричному отпору, со знанием того, что ответ будет несоразмерен и гражданин станет добычей полиции и суда. Но при том что вероятен арест и уголовное дело. Человеку не мешают выйти из ситуации, отойдя лишь на метр-два в сторону. Этим он уводит себя из точки эскалации и прямой угрозы. (И речь чаще не о политическом столкновении, а о защите детской площадки или скверика у дома.) Простота тактик выживания – непреодолимый соблазн в Системе РФ.
Угрожаемость выступает не персонально атакующей силой, а обволакивающей уязвимостью. Этому тем более трудно противостоять, что силовая депривация выступает как «зашквар» населенца, а он сам – заразен для выживания других.
Территория угроз выстраивается как выталкивающая гражданина инфраструктура – поначалу мягко выталкивающая. Неважно, идет ли речь о программе городского благоустройства, реновации или о грязной сделке начальства с рейдером. Благоустраиваемый гражданин обязан покинуть места благодеяний, не пытаясь на них повлиять. Не он носитель критерия блага в Системе. Он получатель блага выживания, нераздельно смешанного с угрозой. Он защищен только внутри массовой сделки.
