Силы контроля множатся, и их пестрая, все чаще показушная активность функциональна для мифа о Путине, «знающем все». В гоббсовском мире аппарата власти Путина считают сдерживающим контролером. Контроль со стороны граждан немыслим. Истеблишмент организован в закрытый клуб вечных господ положения. По правилам российской власти, отшлифованным в путинские годы, каждый высший чиновник заученно хамит: «Я уйду, только если потребует президент». Что надо понимать: но не раньше. Не дождетесь!
Режим управляемости бесконтролен для себя и фальсифицирует управление. Это ярко проявилось в лихорадочном названивании из Москвы в Киев осенью-зимой в год Евромайдана. Москва пальпировала киевскую язву, но та лишь воспалялась от этого. Забыв о могущественном потенциале влияния и бросив играть на киевских клавишах, Кремль грубо дергал за рукав запутавшегося Януковича. Здесь не случай дефицита инструментов – напротив: картина истерического паралича – неготовности распорядиться теми колоссальными средствами, что были в наличии у Москвы. Так Украину разменяли на Крым.
Контроль в управлении Системой. ОНФ и политизация контроля
Построение «управляемой демократии» сопровождалось изъятием из представительных структур полномочий контроля – не только контроля власти, но и контроля собственного хозяйственного аппарата. Контроль – гражданская прерогатива – в этом качестве должен был перестать существовать. Его развернули в другую сторону: те, кого следовало бы контролировать, взялись контролировать всех в стране.
В Системе быстро развиваются многочисленные контролирующие подразделения. Гиперконтроль сверху стал консенсусом, новые контролирующие инстанции сами определяют себе добавочные зоны вмешательства.
Тандем Медведев—Путин 2008–2011 годов сам по себе был верховным институтом взаимного контроля президент—премьер. На отслеживание и упреждение действий медведевского Кремля уходило много сил и внимания в путинском Белом доме. (Летом 2008 года и я впервые за десять лет в Кремле ощутил себя объектом повышенного внимания, не покидавшего меня до удаления из Системы.) Путинский Белый дом правил страной непосредственно, зато медведевский Белый дом с первых же дней после инаугурации Путина превратили в подконтрольного приказчика по исполнению путинских указов, расписанных на бесчисленные поручения президента. Сильное правительство, намеченное премьерством Путина, упразднили ради фикции путинского контроля.
• В Системе РФ акт контроля выступает актом подрыва оснований проверяемой деятельности
ОНФ возник в праздничные майские дни 2011 года, в час испуга перед (мнимым) намерением Медведева отправить премьера Путина в отставку. Защищать Путина от мнимой угрозы призывали народ, но без права на власть. ОНФ сразу связали со словом «контроль» – контролирующий народ, он же – народ подконтрольный. Все инициативы ОНФ формулировались в кабинете Володина и только там могли быть дополнены.
ОНФ обозначал готовность Путина в свою защиту опереться на население против системыПутина. Путин в 1999 году шел к власти как символ народной оппозиции Ельцину, вышедшей из кабинетов власти, – и ОНФ должен был теперь предъявить вариант локальной политизации вокруг него одного. Путин пошел на шаг, которого избегал, – обратился к массовой пропутинской мобилизации. Володин говорит, что впервые обсудил идею Фронта с Путиным за несколько дней до того, как 6 мая 2011 года та была объявлена; это не исключено. Фантазируя, будто Медведев нечто готовит, премьер Путин разыграл спектакль опричной власти.
Возник прямой канал «поручений от народа» – «народному премьеру-президенту». Далее поток разверстывали в поручения Путина вниз другим действующим лицам. В такой схеме ОНФ не мог стать политически автономным, кроме одного – передачи запросов и жалоб президенту в обход Кремля. Зеркально возникал институт поручений Путина министерствам и ведомствам, царящий до настоящего дня.
Институт поручений подрывал институт правительства в РФ. Оставаясь полупризрачной структурой, ОНФ санкционировал это фикцией прямой связи президента с народом. Видимость контроля обходится в год бюджетом в один миллиард – такова цена за имитационную мобилизацию. ОНФ ввел в систему власти имитационный модуль «народного мандата» и бережет его по сей день.
Контроль в Системе узурпирует поле конфликтов
Системе свойственна неуправляемость и бесконтрольность чрезвычайных полномочий. Поступая на нижние этажи, власть рассредоточивается в очагах аномальной властной активности. Ее лишь отчасти можно контролировать – чрезвычайность поведения низовых акторов не отозвать назад.
• Делегированное бесконтрольно переходит в узурпированное, стремясь к максимуму присвоения конституционных правомочий
Это хуже анархии – ведь среди конституционных правомочий бывают очень сильные и силовые. Законодатель 1993 года процедурно уравновесил их в Конституции действием других властей и суверенных граждан. Но этого не произошло. Попадая в руки случайных лиц, конституционные полномочия лишь расширяют пространство мерцательной тирании.
Прежних рейдеров-силовиков-индивидуалов вытесняет уклад производства порядка. Внутри него конкурируют прейскуранты на услуги следственных структур и полицейские провокации. Этот уклад пресекает обход бессмысленных правил и – также выборочно – криминализует попытки их обхода. В основании – презумпция виновности гражданина, поскольку тот действует продуктивно коммерчески или публично.
• Легализовавшийся только сам себя зря криминализовал
Контроль Системой себя – это взлом
Неверно искать единую общесистемную тайну РФ. Здесь несколько направлений форсированной неясности. Каждое из них импровизирует, проверяя догадки о веяниях сверху. Импровизации нелинейны, они не сводятся к лояльному следованию за трендом. Одни играют на тренд, некоторые идут против тренда, поскольку неопределенность – это игра «фифти-фифти».
Разрушение сложившихся аппаратных и трансаппаратных коалиций в Системе – единственный способ получить о них представление. Иной возможности получать релевантные сведения о своем внутреннем устройстве у власти нет. Всякая успешно действующая группа подозрительна, и ее спешат надломить, нанося удары с помощью силовиков (таков случай губернатора Гайзера в Республике Коми). Зачем? Чтоб понять, что там у них внутри и опасно ли это. Репрессии рвут рабочие связи в Системе, порождая особый тип деструктивной репрезентации. Возникающие при этом фигуры-«прокси» производны от травмирования Системой себя, но они не рядовые типажи. Их заново ставят перед задачей выживания. Из них вербуются кадры Последней мили.
Потеря внутреннего контроля в Системе
Нет ни одного назначения, которое бы не возводили лично к Путину. Внутри пресловутой «вертикали власти» возникла якобы личная путинская вертикаль с отдельным целеполаганием. Устраняются все, даже ничтожные ограничения на действия Кремля и лично Путина.
Правовых checks & balances не было и раньше, теперь нет управленческих и неформальных. Между центром принятия решений и любой политической операцией Кремля нет сдерживающей преграды. Никто не скажет Путину «так нельзя».
