Многие хотят начинать отсчет времени с утопического пункта. Утопия не предосудительна, но означает для политики отказ от реальных сроков. Утопия неудобна при попытке определить момент. Такова утопия «когда Путин уйдет»: конечно, однажды Путин уйдет. Но утопия его ухода задает слишком неопределенный отправной пункт.
Владимир Путин и его окружение пролонгируют президентство за президентством. Точно так и оппозиция Путину пролонгирует нечеткость своих определений момента. Результат один – время исключено из числа актуальных факторов. Сегодня важно отказаться от пролонгированной подмены актуальной повестки момента – метафорами «режима», «назревшей смены», «выхода из кризиса» и т. п.
Политический момент в постпутинском транзите не является точкой и не может быть бесконфликтным. Политические акты раздвоены: они протекают сегодня, но нацелены на будущий финал. Но время Финала пока лишь фантазия – до него надо дожить, и все, с кем договорился по «последней миле» путинского транзита, – должны сохранить свои позиции… Но что если нет?
Глава 8
Руинирование
§ 1. Старый господин
Политическое старение Путина и его системы
У Путина почти все получалось, пока он, человек ельцинской когорты, шел через ельцинский социум. Со временем вокруг складывался новый – «путинский». С ним-то у Путина начались проблемы. Человек яростного поколения выживших в 1990-е и создавших власть в «нулевые», он шаг за шагом отступал перед Системой.
Сегодня Путину нет места в государстве Путина. Все вокруг торопятся занять наилучшую позицию прежде, чем он сойдет со сцены. Друзья, всем ему обязанные, поглядывают по сторонам. Их беспокоит предчувствие, что в этом якобы управляемом социуме вне времени, при будто бы стабильной власти так легко опоздать к финалу.
Путин чужой этому миру – российский постпутинский мир чужой ему. Вряд ли Путин понимал, насколько собравшаяся вокруг Ельцина среда говорящего класса, так называемая либеральная, была сотворцами его, путинского, консенсуса. В ней он вырос, на нее коммуникативно опирался. Убедив прежде самих себя, образованцы городов России убеждали всех в том, что «Путин безальтернативен». И убедили.
Беатификация удачи
Вслед эпохе отчаянных бедствий, горя и неудач в 1990-е, 2000-е годы характеризовались обратным явлением – «беатификацией выживания» удачников и успешников.
Добавочным обстоятельством и quasi-аргументом, как ни странно, оказался спорт. Легитимность Путина еще и легитимность главного спортсмена страны. Образ обслуживает бесспорность его пребывания на Олимпе: разве Путин не чемпион? Разве не начинает он все еще утро в спортивном зале?
Наслаждение безальтернативностью и манипуляция ею
В первом президентстве номинальная зависимость Путина от окружения высока в мелочах, но его еще защищает свобода лидерства, Elan vital вхождения в политику через родную речь сдерживает врагов. Отступление президента в деле ЮКОСа перед обслугой (поданное избирателям как «сильное решение Путина») было первым шагом к отходу за черту. Здесь начало перехода политического лидерства в миф о «национальном лидере».
• Вокруг Путина складывается институт роли Путина, которую ему далее предстоит играть
Сценарий президентских выборов 2004 года писался нами нарочито, до безвкусия персоналистски. Между тем нужды в этом не было. Выборы 2004 года шли не в преддверии гражданской войны, как прошлые. У Путина не стало политических противников, его популярность стала на рельсы повышающего тренда. Могла сложиться его реальная, нормальная лидерская позиция – в группе других политических лидеров. Но это сделало бы Путина самостоятельным, и тогда «ближний круг» перестал бы быть нужен. Публичные конфликты оставляли царапины на имиджевом «тефлоне», а приятен был блеск, безукоризненность культивируемого нами первенства Путина. Короля играет свита, и в финале свита становится самим королем. Именно тогда я стал называть Путина princeps’ом – первым гражданином.
Безальтернативный Путин! Теперь это наблюдение превращалось в новый государственный культ. В развитии институт безальтернативности подорвет и разрушит все остальные институты, не исключая института президентства.
Политизированная часть российского общества первой заглотила персоналистскую наживку «безальтернативного Путина». Живой человек, у которого они тогда еще сами бывали, заставая его неглиже, вдруг показался им всеобъясняющей государственной причиной. Дело ЮКОСа, на которое Путина толкнули хорошо всем известные люди и в котором президент проявил себя уступчивым, слабым политиком, – этот кейс слабости превратили в признак мощи путинского своеволия!
Неудобные вопросы еще не исключены из оборота, но их перестают задавать.
Подобно Бушу, наслаждавшемуся после 11 сентября новой ролью воюющего «царя демократии», не видя, как им манипулирует его команда, Путин угодил в ту же ловушку. Наслаждение божественной властью ведет к неявной зависимости от окружения. Награждая все новыми орденами, члены Политбюро собирают генсека в вечный путь.
Путин в триумфальные «нулевые»
В 2000-е сквозь Россию неслись легко заработанные десятки и сотни миллиардов нефтедолларов. Натиск легко доставшейся ликвидности на экономику и институты всегда порождает больше проблем, чем решает. Только безденежным еще недавно советским людям казалось, будто деньги решают все, сами преобразуя страну. Люди вокруг Путина, которых подозревают в фантасмагорическом воровстве, искренне думали, что «живут с оборота». Они просто подбирают мелочь, излишнюю для страны при таком ливне сырьевых доходов. Во всяком случае, Путин так явно считал.
Инстинкт власти, однако, заставил его пойти на предложение Алексея Кудрина о резервных фондах для стерилизации сверхдоходов. Но именно в эти триумфальные 2005–2008 годы лидер в Путине подломился под гнетом неразрешимых для него ситуаций. А сдавшийся лидер – новая нагрузка на человека. Внешне Путин прекрасно следил за собой, но внутренне стал похож на портрет Дориана Грея.
Путин стал расщепляться – на всем известного народного Путина (роль, исполнявшуюся им при участии круга советников и телемастеров) и на Путина-арбитра, патрона кремлевского клуба, внутри которого решались вопросы. Повседневное раздвоение – когда президент не может покинуть круга, а человек Путин «реальные дела» ведет за кулисами, в тени, – не проходит без перегрузок. Знаменитые путинские опоздания – психологическая защита от частой перемены масок: с президента на брокера, а то «крестного отца», и обратно.
Политик Путин провалился в щель между своими активными двойниками. А человек Путин внутренне состарился.
«Однокнопочный Кремль». Путин выполнил свою первоначальную программу и ее пережил
Вообразим центральный пункт управления, откуда удалены все работающие рычаги и кнопки, кроме единственной: для чего она служит? Такая картина пугает. Встревоженные эксперты рассуждают о «большой войне Путина»: а чем ему еще управлять из однокнопочного Кремля? Но кроме ядерных чемоданчиков есть другой тип однокнопочных девайсов – телефон для стариков с кнопкой «семья».
