Электричка почти без остановок неслась в ночи, чего тут от Люберец ехать-то, и все шло тихо, пока один из «музыкантов» неожиданно не обнаружил, что в вагоне едет королева красоты, которая должна одарить его вниманием. Подойдя к Тутси неверной походкой, он так ей и сказал. Подкатили два других, сели напротив, запели, забренчали на гитаре. Тутси встала, хотела пересесть, парень схватил ее за руку, дернул, сажая на место. Тутси закричала — хотя кому кричать? До Москвы еще ехать неизвестно сколько (откуда ей знать, что она, в электричках трется, что ли!). А по ребятам видно, что они стесняться не будут.
Тутси едва ли не впервые испытала такой ужас, а когда один вынул нож и, громко гогоча, начал размахивать им, она едва не потеряла сознание.
Вот тогда все и произошло. Неожиданно чья-то тень загородила проход и кто-то опустился рядом с ней на скамейку. Она еще не видела кто, но по выражению лиц сидевших напротив парней поняла, что пришло спасение.
Тутси нерешительно повернула голову — ну, конечно, тот белобрысый, кто ж еще, больше никого в вагоне нет. Да, такого и эти подонки могли испугаться. Парень был высокий, широкоплечий, в рубашке с закатанными рукавами. У него были прямо-таки неправдоподобно могучие мышцы на руках, на груди. Джинсы обтягивали мощные ляжки. От всего его облика веяло такой колоссальной физической силой, что становилось страшно.
— Не волнуйтесь, девушка, — сказал он негромко, — мальчики шутят, мальчики хотели спеть вам песенку, но раздумали. И решили перейти в другой вагон. Я правильно говорю, мальчики?
Но «мальчики» исчезли после первых же его слов. Они мгновенно протрезвели, спрятали нож и, спотыкаясь друг о друга, заторопились в конец вагона, откуда пришли. И там сидели, тихо шепчась и с опаской поглядывая на Тутсиного спасителя.
А тот сел напротив. Теперь она хорошо разглядела его. Он выглядел атлетом-борцом или, может быть, штангистом, она не очень в этом разбиралась. У него было приятное, по-детски чистое, привлекательное лицо, ямочка на подбородке, длинные ресницы, голубые веселые глаза, коротко подстриженные светлые волосы ежиком.
«Да он же любер, господи! — подумала Тутси. — Как я не сообразила — ведь из Люберец еду! Надо же!»
— Я не любер, — улыбнулся парень, словно читая ее мысли, хотя качаю понемногу. Зовут Игорь, фамилия Лосев, действительную отслужил в десантных, водитель второго класса. Приводов не имею, — он весело рассмеялся. — А ты?
Тутси растерялась, что бывало с ней нечасто. Но уж слишком велико было пережитое потрясение — страх, отчаяние, радость, благодарность. Все смешалось.
— Так ты кто? — повторил парень.
«А я проститутка, — неожиданно с горечью подумала Тутси. — Еду с групешника, где меня отхорил какой-то грязный катала. Да еще и пролетела, ничего мне не заплатил! Ой не могу! Вот смехота-то!»
Она засмеялась и смеялась все сильнее и громче. Из глаз ее потекли слезы. Начиналась истерика.
Парень сначала удивленно смотрел на нее, потом, видимо сообразив, в чем дело, начал вдруг действовать уверенно и быстро.
Откинув Тутси левой рукой голову, он правой несильно, но резко несколько раз ударил ее по щекам, потом вынул из кармана платок, вытер ей губы, глаза, и, взяв обе руки в свои, сказал властно и требовательно:
— Все! А ну, все! Успокойся. Все прошло. Никто тебя не тронет. Провожу домой. Слышишь? Все. Опасность воздушного нападения миновала.
«…Он не понял, — благодарно подумала Тутси, — решил, что тех ребят боюсь. Откуда ему знать, кто я? Увидел — обижают, и вступился. А если б знал?»
Она тихо плакала, шмыгая носом, вытирая его платком глаза. Он молча смотрел на нее.
Наконец она перестала плакать, достала зеркальце, губнушку, как могла, привела себя в порядок, виновато посмотрела на него.
— Наташа меня зовут, — пробормотала тихо.
— О, хорошее имя, круглое, плотное, теплое — как печеное яблоко, — весело сказал парень.
Тутси подняла на него удивленные глаза.
— Ладно, — парень положил свою могучую руку ей на колено, — это я так, люблю выражаться образно. Есть грех. Не обращай внимания.
Он посмотрел в окно.
— Приехали. Вставай и не бойся — провожу. Ты где живешь?
— На улице Веснина, это возле Арбата, — неожиданно сказала Тутси. Впервые она назвала незнакомому человеку свой истинный адрес. Она поняла, что связать свою профессиональную деятельность с этим парнем даже мысленно не может. Вот так сразу, в первый час знакомства, поняла, что эти два мира никогда не должны пересечься.
На стоянке были такси, но Тутси почему-то постеснялась взять машину. Она все время совершала в этот день поступки, которые сама себе не могла объяснить! В метро, при ярком свете, Игорь показался ей красивым и еще более высоким.
— Сто восемьдесят сантиметров, девяносто пять килограммов. — Он словно читал ее мысли. И Тутси тихо рассмеялась.
От метро «Смоленская» они шли по Садовому кольцу. Несмотря на поздний час, оно жило напряженной жизнью. Мчались машины, ползли троллейбусы, было немало пешеходов, как и они, возвращавшихся по домам. А сами дома светились многими окнами.
Свернули в переулок, не доходя старинного особняка с запущенным садом позади. У посольства их окинул равнодушным взглядом милиционер. Пройдя коротким переулком, вышли в другой, пошире, к большому дому с потемневшей глазурованной плиткой по фасаду, дому, где жила Тутси.
Переулок когда-то назывался Денежным, а теперь улицей Веснина. Собственно, братья Веснины, академики архитектуры, по имени одного из которых и была названа улица, когда-то в этом доме жили. С тех пор дом сто раз ремонтировали, что-то в нем переделывали. Например, из огромных коммунальных квартир, во всяком случае некоторых, сделали несколько отдельных, в том числе эту, однокомнатную, доставшуюся от матери мужу Тутси, а от него, после развода, самой Тутси. Муж оставил ей все (а что, собственно, было оставлять?) и ушел.
Где-то в глубине души у нее остался осадок — может, он так стремился от нее уйти, что готов был оставить ей все, лишь бы поскорей? А ведь любил ее очень.
Из окна квартиры виднелся высокий старинный дом, где, как свидетельствовала плита, когда-то жил первый нарком просвещения Луначарский. Левее возвышалось величественное здание итальянского посольства. Берега неширокой улицы были уставлены машинами с дипломатическими номерами. Улица была с односторонним движением, по ней нечасто ездили и не так уж много возникало прохожих.
Горели уличные фонари, а милиционер у входа в посольство вышел из своей будки, наверное, подышать ночным воздухом и стал ходить взад-вперед, покуривая.
Игорь проводил Тутси до подъезда. И на какое-то мгновение у нее возникло неудержимое желание пригласить его к себе. В конце концов, он спас ее от хулиганов, пригрел, проводил домой — разве он не имел права на благодарность? А чем еще могла отблагодарить его Тутси, как не тем, за что другие платили сотни? И тут с ней снова произошло необъяснимое — она вдруг застеснялась! Она вдруг подумала, что это самое, за что другие платили сотни, ему не нужно. Что у него есть девушка, которую он любит, наверняка не такая красивая, но он ее любит! И Тутси — со всей ее красотой, богатыми шмотками, с ее отличной квартирой, видеомагнитофоном «Акай» и проигрывателем «Филлипс» — ему совершенно не нужна.
