Долго ждать не пришлось. Вскоре я расквитался с фашистами, открыв свой боевой счет. Дело было так. Наше звено ЯК-1, закончив патрулирование, возвращалось. Мы были почти у своего аэродрома, как вдруг три «Мессершмитта», которых мы прозевали, обрушились на нас сверху. Один из наших летчиков, Козлов, который позднее других заметил приближение противника, был сбит сразу. Машина вспыхнула, а сам Козлов выбросился с парашютом. Использовав свое преимущество в высоте, я погнался за одним из напавших «Мессершмиттов». Мне очень хотелось скорее открыть огонь, но самолет противника то ускользал, то появлялся в прицеле. Я набрался терпения и решил ждать подходящего момента, чтобы бить наверняка.
Через несколько мгновений я четко зафиксировал «мессер» в прицел и нажал гашетку. «Мессер» вспыхнул, перевалился на крыло и врезался в землю. Я открыл счет – 1:0 в мою пользу!»
Счет Лавриненкова увеличивался довольно быстро.
Заместитель командира эскадрильи 9-го гвардейского истребительного авиаполка гвардии младший лейтенант Владимир Дмитриевич Лавриненков у истребителя Як-7 в районе Сталинграда, октябрь 1942 года
Между прочим, во время той нашей беседы я спросил у Лавриненкова, не приходилось ли ему встречаться в воздухе с новейшей модификацией «Мессершмитта» – МЕ-109Г, о котором много говорила вражеская пропаганда. Мне хотелось знать, каково мнение летчиков-истребителей об этом самолете противника, могут ли наши летчики успешно бороться с ним на ЯКах.
– Знаете что, Александр Сергеевич, – сказал он, – я отвечу вам на этот вопрос словами командира моего полка Шестакова. Когда появился на фронте самолет МЕ-109Г, некоторые наши летчики побаивались встреч с ним. Дошел и до нас слух о чудодейственных качествах этого самолета, слух, распространявшийся вражеской пропагандой. Шестаков сказал так: «Истребитель как истребитель. Горит нормально, как и все прочие «Мессершмитты». Ясно?»
Лавриненков получил новый ЯК и улетел на нем на фронт. Спустя несколько месяцев я узнал, что в одном из воздушных боев Лавриненков, расстреляв снаряды, таранил немецкий истребитель «Фокке-Вульф-190», но при этом повредил свою машину и вынужден был выпрыгнуть с парашютом. На вражеской территории его схватили и повели на допрос. В штабе при обыске обнаружили продовольственный аттестат, из которого узнали, что перед ними Герой Советского Союза.
– За что воюете? – спросил его немецкий офицер.
– За землю свою, за Родину, – ответил Лавриненков.
– Кто же, по-вашему, победит?
– Победим мы.
– Почему вы так думаете?
– Все у нас так думают, весь народ так думает. – И больше Лавриненков разговаривать не стал.
Его решили отправить в Берлин для дальнейшего допроса.
В поезде Лавриненкова везли в сопровождении немецкой охраны. И все же, улучив подходящий момент, он выпрыгнул ночью из вагона. Очнувшись от удара, осмотрелся и понял, что находится на оккупированной фашистами советской земле. Русские люди нашли Лавриненкова, помогли ему скрыться от гитлеровцев и добраться до партизанского отряда имени Чапаева. Лавриненков стал партизанить: взрывал мосты, нападал на вражеские отряды и обозы, пока партизанский отряд не соединился с частями Красной Армии.
Еще раз я увиделся с Лавриненковым, когда на его груди уже красовалась вторая Звезда Героя Советского Союза.
В 20-й юбилей Победы я получил поздравительное письмо от Владимира Васильевича Прозора – бывшего летчика-фронтовика, – которое меня очень порадовало, а кое-чем и поразило. Это было не только поздравление, но и отклик на мою прежнюю книгу. В.В. Прозор писал:
«Дело в том, что самолет Вашей конструкции УТ-1 (не УТ-2, а именно УТ-1) воевал в период Отечественной войны.
Был он вооружен двумя пулеметами ШКАС (сверху плоскости) и четырьмя снарядами PC.
Вооружен этими самолетами был 46-й авиаполк, в 1942 году действовавший в составе ВВС Черноморского флота.
Летный состав состоял из лучших курсантов-выпускников Ейского авиаучилища. Формировался на Кавказе (май 1942 г.), в короткие сроки. Командовал полком т. Михайлов. Инженером был т. Коньков.
Очень жаль, что об этом нет ничего в Вашей книге.
Строгость в пилотировании самолета Вы, конечно, знаете, однако дел было сделано немало. Штурмовали аэродромы, передний край, плавсредства, обеспечивали десанты и т. д.
Я, из немногих летчиков, оставшихся после войны, рад Вам сообщить о том, что такой «громадный» самолет тоже дрался в войну, и Вы вправе его считать боевым!
Прозор Владимир Васильевич полковник запаса».
Самолет УТ-1Б, вооруженный двумя пулеметами ШКАС и четырьмя ракетными орудиями РО-82 для стрельбы реактивными снарядами РС-82
На УТ-1 он совершил 140 штурмовок. Должен признаться, я впервые через 20 лет после окончания войны узнал, что мой одноместный тренировочный самолет УТ-1 тоже воевал. В годы войны у нас в воздушном флоте выросли не только прекрасные летчики, но и замечательные командные кадры. Наши офицеры и генералы сами были летчиками, штурманами, авиаинженерами.
Главнокомандующий ВВС военных лет главный маршал авиации А.А. Новиков начинал службу летчиком-наблюдателем. Главнокомандующий ВВС послевоенного периода главный маршал К.А. Вершинин во время войны командовал воздушной армией. Маршал авиации С.И. Руденко в 1941 году был летчиком, командиром истребительного полка, а уже в период битвы на Волге и вплоть до взятия Берлина командовал прославленной 16-й воздушной армией. А.Е. Голованов – летчик, начавший свой летный путь в Гражданском воздушном флоте, во время войны возглавлял авиацию дальнего действия. Его удостоили звания главного маршала авиации. Маршалы Б.П. Бугаев и Е.Ф. Логинов – летчики, ветераны отечественной авиации.
Таким же славным был боевой путь и других советских авиационных маршалов и генералов: В.А. Судеца, Ф.А. Астахова, П.Ф. Жигарева, Ф.А. Агальцова, Е.Я. Савицкого, С.А. Красовского, Н.С. Скрипко, Ф.Я. Фалалеева, Г.А. Ворожейкина, С.А. Худякова, С.Ф. Жаворонкова и др.
Успехи нашей боевой авиации – итог совместных усилий воинов фронта и тружеников тыла.
«Нормандия»
Первомайский парад 1957 года. • Во французском посольстве. • Летчики «Нормандии» – славные ребята. • Обед в Кремле в честь генерала де Голля. • Советское правительство дарит французам ЯКи. • Сувенир из Франции.
1 мая 1957 года в Москве был ясный ветреный день. Парад на Красной площади шел своим чередом, по установившейся программе.
