Я затерялся в горе, в отчаянии, так что понял, что не спал. И я был так поглощен болью и своим ужасом, что текущий кошмар не имел значения.
А потом дверь ванной открылась до конца, и большой черный питон выполз оттуда к моей кровати.
Черт. Это что-то новое.
Я задержал дыхание, размышляя, стоит ли кричать, вижу ли я настоящее или магию. Насколько я был в себе. Большая черная змея пропала под кроватью, и я напрягся, ожидая, ведь она не собиралась просто спать там.
Блин, блин, блин.
— Ли Гранд Зомби, — сказал из ванной голос с французским акцентом. Я поднял голову и увидел, как мама выбирается из зеркала на рукомойник, а потом неловко спускается на пол. Она двигалась дергано, словно не привыкла к своему телу. Она больше не была в зеркале. Она была свободна.
Жаль, я был не в памперсах.
Кровать подо мной слабо двигалась. Я присел, готовый соскочить с нее и бежать, если нужно.
— Ли Гранд Зомби, — снова сказала мама, шагая вперед. Во тьме я видел лишь ее бледное лицо, мрак ее волос и глаз. Я не был уверен, что у нее были глаза. — Великий змей.
— Что тебе нужно? — спросил я, но слова прозвучали дрожащим шепотом, воздух из легких вырвался облачком.
— Он путешествует между обоими мирами, из Калунги сюда сквозь слои, сквозь Вуаль, как и я, — продолжала она. Ее голос становился все тише с каждым словом, пока она не заговорила не как человек. — Вместе мы вернем тебя.
Краем глаза я уловил блестящую черную голову питона, что появилась у края матраса, длинный раздвоенный язык вырывался из пасти.
Я осмелился посмотреть в глаза женщине, она все приближалась. Я осмелился выдавить слова:
— Ты не моя мать. Я не знаю, кто ты.
Она улыбнулась черными зубами.
— Я была твоей матерью. Она умерла. Но я — часть тебя.
Матрас прогибался под весом питона, тот забирался на кровать. Если я буду убегать, то придется перепрыгивать его тело.
— Как давно ты ею владела? — спросил я у существа, что не было моей матерью.
Она покачала головой.
— Я всегда была там. Я в тебе, — она сделала еще один неровный шаг и оказалась у изножья кровати. Я мог поклясться, что ее голова расширяется, что на ее висках что-то проступает, во тьме рос монстр. Каждая клеточка тела говорила мне отвернуться и убегать, пока я могу. Это была не моя мать. Совсем не она. Это была злая сущность, пришедшая за мной. Она протянула руку ко мне, и вместо бледной кожи в морщинах я увидел короткий жесткий мех. Ее ногти теперь были когтями. — Идем с нами. Туда, где ты должен быть.
Это не могло произойти. Не могло. Не могло. Все это должно быть в моей голове, в моей больной голове, полной моих больных проблем. Я не был на лекарствах. Между реальностью и другим миром не было стены. Ничто не защищало.
Я зажмурил глаза так крепко, что увидел за ними красные звезды и точки, и подумал о словах Мэрис. Энергии смешивались, создавали рябь, дыры в ткани Вуали, и оттуда шли неприятности.
В комнате со мной были две неприятности, что выбрались. Мы с Перри производили столько радости и любви, и все наше сияние вызвало плохие вещи. Вселенная уравновешивала все, да? Как бы она допустила счастье для двух давно страдающих людей.
Я не открывал глаза и напевал под нос:
— Тебя нет, ты в моей голове, тебя нет, ты в моей голове, — но я не знал, верю ли в это. Я знал лишь, что теперь все могло быть реальным.
Но, похоже, мои действия, моя сосредоточенность заставила энергию в комнате перемениться. Казалось, комната застыла. Весь пропал с матраса. Я не слышал шипение змеи и дыхание. Я не слышал шорох ночной рубашки матери. Я слышал только свое сердце, грозящее взорваться, и хрипящие легкие.
Я вдохнул для силы и приготовился открыть глаза, надеясь, что увижу пустую комнату. Я просил кошмар прекратиться, хотел ничего не видеть и быть в безопасности.
Я открыл глаза.
Ее там не было.
Демоническое лицо матери было в дюймах от моего. У нее не было глаз, только черные дыры, и кожа в чешуе, как у ящерицы. Ее рот был раскрыт, из него выглядывала красная змейка вместо языка. Хотя на ее лице застыл ужас, она смеялась и кричала в дюймах от меня, звуки были из другого времени и места, звуки достигали моих ушей и пронзали мою душу. Во мне остались только страх и ужас, какие я еще не испытывал.
Змея в ее рту медленно тянулась ко мне, два желтых глаза щурились. Она сказала:
— Я всегда хотела внука.
И я закричал. Я кричал ужасно, пытался собрать силы и выбежать из комнаты.
Дверь распахнулась, зажегся свет. Максимус с паникой посмотрел на меня.
— Что такое? — спросил он, успев увидеть конец хвоста Ли Гранд Зомби, пропадающего за дверью, будто черный слизень. Демон уже пропал от света. — Ох, блин! — воскликнул он, заметив змею. Он не убежал, а вошел, глядя, как хвост исчезает за дверью ванной. Он посмотрел на меня, жестом попросил не уходить и спросил. — Ты в порядке?
— А похоже? — спросил я, тело остывало и начинало дрожать. — За ней, но осторожно.
Он оглянулся в поисках чего-то увесистого, спросил вазу, словно мог этим оглушить питона. Мы были не в фильме.
Вооружившись, он прошел в ванную и включил свет. Я услышал, как он выдохнул, как он проверил шкафчики и унитаз, а потом вышел.
— Там ничего нет, — сказал он и вернул вазу на место у стола.
— Но ты видел змею.
— Лучше бы не видел, — он подавил дрожь. — Что она делала? Что случилось? Я слышал тут голоса, когда пытался уснуть. А потом ты закричал… Блин, Декс…
Я прикусил губу, размышляя, несколько я был безумен. Я решил попросить Максимуса дать мне сигареты, а потом забрался на кровать и зажег одну. Я описал, что произошло со змеей и моей матерью, ее слова, облик, как видел ее в зеркале в Канаде.
— Становится хуже, — отметил он, попросив жестом сигарету.
— Попрошайки, — проворчал я, но зажег ему сигарету.
— Теперь ты увидел, как бреши между мирами становятся хуже, когда вы с Перри вместе? Даже пока вы стоите рядом, ваши энергии привлекают странных существ. И… когда вы начали каждый день совокупляться, энергия усилилась. Проникла через стены и окна. Из-за вас хранителю врат сложнее.
Я не обращал внимания на боль в груди. На желание найти Перри и заняться с ней любовью, хоть меня и влекло. Мы могли рушить миры этим, потому что наши тела и души соединялись, как нечто другое.
Неспособность делать это снова разрушит меня.
— Ты хорошо справляешься, Декс, — сказал Максимус, читая мое лицо. — Может, чуть жестче, чем следовало, но Перри из тех, кто продолжит бороться.
— Прошу, — прохрипел я, сигарета дрожала в руки, — я не могу это слушать.
