Он вернул телефон в карман.
— Это был доктор Хасселбэк.
— Я поняла.
— Он сказал, что мы будем снимать в блоке В ночью, — сказал он, хлопнув в ладоши.
Его взгляд стал безумным, и я отметила, что он превращался немного в маньяка, когда доходило до дела.
Я все еще злилась на него. И он понял это по одному взгляду на мое лицо.
— Слушай, я знаю, что после услышанного ты считаешь меня сволочью. Но ты должна знать, что я постоянно забочусь о нас. О себе. И о тебе. О тебе намного больше.
Хорошо, что не только о себе.
— Но я честен. Правда. Так все и есть. И теперь ты это знаешь.
Я должна была похвалить его за честность, хоть и не вовремя. Ему нужно было подавить много гордости, призвать много сил для этого, такое случалось редко. Я могла тоже раскрыть все. Но не сделала этого.
Я только кивнула.
— Значит, доктор Хасселбэк пускает нас на ночь? Я боялась, что из-за света на втором этаже он нас больше не пустит.
И я переживала, что после разговора про таблетки Декса, он передумает.
— Он об этом не говорил. Не важно. Мы там.
Он поднял руку, чтобы дать пять. Я ответила, но без энтузиазма. Сейчас только похода в больницу не хватало.
Он обхватил мою ладонь и быстро пожал.
— Прости, малыш. Прости, что не признался раньше. Мне жаль. Надеюсь, мы сможем… рассказывать теперь друг другу правду.
Я слабо улыбнулась. Я этого очень хотела, но с моей стороны это было не просто. Но Декс был здесь, нормально жил, хоть и видел Эбби. Он казался… живым, как сам это описывал. Может, все будет хорошо.
Мы пошли домой. Я отпустила эту мысль с ветром. Конечно, хорошо все не закончится.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Остаток дня прошел без событий. Мы провели часы за просмотром последних сезонов «Футурамы», пока Джен отсыпалась. Каждый скрип, каждый звук со стороны монорельса или от Жирного кролика заставлял нас вздрагивать. Наше состояние нельзя было описать напряжением.
И в шесть вечера (чуть позже, чем в четверг) мы отправились на машине Декса в больницу. Мы молчали почти всю дорогу, напряженные, получившие слишком много эмоций. Я боялась того, что мы найдем в здании. Я знала, что девчонка из «Фабрики призраков» была права, говоря о зданиях и людях-проводниках для неизвестного. Куда бы я ни попадала, я была связана с этим, а в месте с такой историей это проявлялось сильнее.
Я поглядывала на Декса по пути, убеждаясь, что он не слишком устал от валиума.
Пока что он хорошо справлялся и с моими таблетками. Плацебо не вредили ему, а валиум немного успокоил (это никогда не было плохо), и оставалось лишь разобраться с его «видениями». Но, пока он знал, что я вижу то же самое, все было хорошо.
И все же его слова не давали мне покоя почти весь день, а при поездке в сгущающейся темноте и при дожде они всплыли снова. Он говорил, что дело не только в Эбби, что он не мог убежать от прошлого.
Не только Эбби. Что еще его терзало?
Но я не могла думать об этом вечно. Я была уверена, пока он без таблеток, это само всплывет через какое-то время.
Я этого не ждала.
— Нервничаешь? — спросил он, повернув машину и поехав вдоль деревьев, мимо таблички Риверсайда и мерцающих фонарей.
— Да, — я тихо выдохнула.
— Я тоже, — признался он. Декс доехал до парковки и выключил двигатель. И хотя здание было тем же (блок В был за углом, среди деревьев), оно все равно выглядело пугающим. Но в этот раз мы знали, что скрывается внутри.
Мы сидели минуту в тишине, слушая порывы ветра и дождя.
— Жутковато? — спросила я.
— Да. А тебе?
Я невольно улыбнулась.
— Да.
Он вытащил из кармана черных брюк пачку с тонкими листочками бумаги, из другого кармана — пакетик марихуаны.
Он начал резать листья маленькими ножницами, которые достал из кармана, пока робко поглядывал на меня.
— Ты против.
— Я… не думаю, что это нужно делать сейчас.
— Когда ты в последний раз курила травку? — спросил он и начал насыпать ароматные кусочки на бумаге. Я была потрясена тому, как хорошо он видел в темноте.
— Не знаю, — я задумалась. После старшей школы, вроде. После встреч с доктором Фридманом, после аварии, после возмущений родителей. После случая. — Давно.
— Думаю, это мне помогает. Так я чувствую себя лучше. Может, притупляется что-то в голове, а что-то открывается. Лекарства явно уже не работают, а я не могу идти туда неподготовленным.
Это я понимала.
— Я не осуждаю.
— О, но глаза-то поблескивают.
Я фыркнула.
— Поблескивают?
— Ага. И это прекрасно.
Я смутилась и посмотрела в окно.
— Правда, — сказал он. Я оглянулась, удивленная искренностью. Он скрутил сигарету, поднес ко рту и провел по всей длине языком.
Все во мне тут же дрогнуло.
— Я… сказала ведь, что не осуждаю, — я отогнала пошлые мысли из головы. — Я тоже не ангел.
— И что ты употребляла из наркотиков, если не против вопроса?
Я была такому не рада. Я не хотела копаться в этом. И я уже рассказывала ему немного об этом. Но, когда он опустил окно и зажег самокрутку золотой зажигалкой, я поняла, что скучаю по этой части своей жизни. Не по наркотикам, а по состоянию молодой и глупой. Я слишком боялась снова такой быть. В двадцать три я чувствовала себя странно незрелой, но в то же время старой.
— Я, вроде, уже рассказывала.
Он вдохнул, выпустил большую часть в окно и кивнул.
— Да. Ты упоминала, что пару раз пробовала кокаин. Марихуана. Выпивка. Таблетки.
Звучит как жизнь нормального подростка.
Из его уст это звучало тяжело. Но, если он был честным со мной насчет лекарств, то я могла открыть это. И мне было нечего скрывать, по крайней мере, от Декса.
— Все было немного хуже.
Он повернулся ко мне, расстегнул пояс безопасности и поднял ногу на свое сидение.
— Что за случай у тебя был?
— Случай, — повторила я. Наркотики — это одно. Случай — совсем другое.
— Ты всегда винила какой-то случай. Я хотел бы знать, что это было.
Все ли я помнила о случае? Я помнила огонь. Мерцание в воздухе. Это могло быть действием опьянения. Джейкоб был там. Он начал пожар, а обвинили меня. И все. Но я не спешила рассказывать это Дексу.
— Кто-то устроил пожар на вечеринке, где была я. Меня обвинили. За то, с кем я дружу.
