— Есть такое, майор. Я слышал, ей было плохо, но не наши ребята сделали это. Они догнали ее, когда она билась с великаном в переулке, — он улыбнулся. — Похоже, они спасли его жизнь, не ее.
Джулиен подавил улыбку. Это было на нее похоже. Он сказал:
— Думаю, мне тогда лучше проверить ее. Ее осмотрел врач?
— Да, сэр. Сказал, отдыха для восстановления хватит.
— На это у нее там времени много, — он сделал паузу. — А тот мужчина?
— Сэр?
— Тот, с кем она билась.
— Ах. Не могу знать, сэр. Я так понял, что он ушел к тому времени, как наши люди вернулись.
— Ясно. Получи его описание и передай нашим, если это еще не сделали. Я бы поговорил с ним насчет сражений на улицах, — еще и с девушкой.
— Лично прослежу за этим после смены, сэр.
— Отлично, констебль. Какая камера?
— Двадцать три, сэр. Поместил ее одну, раз она была ранена.
Жак сдвинул засов, и он тяжело упал на пол. Констебль повернул ключ в замке, что был замысловатее, чем на предыдущих дверях. Дверь со стоном открылась в глубины ада. Пожав плечами, Джулиен прошел туда.
Еще один коридор в плесени и дыме, плохо озаренный дешевыми лампами, но этот был не таким неприметным. Через каждые десять футов стояла дверь из тяжелых железных прутьев. За некоторыми дверями стояли, сидели или спали представители самых неприятных (или просто невезучих) обитателей Давиллона. Вопли, угрозы и мольбы поднялись бурей при виде майора. Он напоказ игнорировал их.
Пока не пришел к двадцать третьей камере. Виддершинс была в стандартной коричневой робе пленника Давиллона, на ее лице остались несколько пятен высохшей крови. Она зло кричала и била тюремной чашкой — потрескавшейся и рассыпающейся осколками — по прутьям.
— Это стоило денег, вообще-то, — спокойно сказал ей Джулиен.
Виддершинс хмуро посмотрела на него.
— Выпусти меня отсюда, Бониард! Сейчас же!
— Что за истерика? — спросил он, скрестив руки на груди и встав подальше от ее рук.
— Я просто хотела твоего внимания! Теперь выпусти меня!
— Ты сама все понимаешь, Виддершинс, — сказал ей Джулиен с долей сочувствия.
Девушка сжалась, обломок чашки выпал из ее ослабевших пальцев.
— Бониард, я ничего не делала! — в этот раз, как мысленно добавила она.
— Возможно, но я тебя знаю, Виддершинс, и я не могу рисковать безопасностью архиепископа — куда там говорить о богатом городе. Тебе повезло сегодня. И мне сказали, что ты сражалась.
— О, самозащита — теперь преступление? — рявкнула она. — Он ударил меня молотом, Бониард! Тебя когда-то били молотом? Это не так забавно, как ты думаешь.
Майор вскинул бровь.
— Выглядишь ты ужасно, Виддершинс, но я не знаю, ощущаешь ли ты себя так же.
— Я быстро восстанавливаюсь, Бониард. Я… — девушка содрогнулась, Джулиен увидел, как ее глаза закатились. Он бросился вперед, протянул руки сквозь прутья, поймал ее раньше, чем она упала бы кучей. Он осторожно опустил ее на пол.
— Может, не так быстро, как думаешь, — тихо сказал он ей. — Тут ты в безопасности, есть время отлежаться. Архиепископ уедет, и тебя отпустят.
Виддершинс вяло кивнула.
Джулиен встал и пошел к двери выхода. Он собирался прозвонить в колокольчик, чтобы Жак выпустил его, но замер, рука ощупала пояс.
— Виддершинс! — он пошел по коридору с красным лицом, затормозил перед камерой девушки. Она отодвинулась к центру и смотрела на него с маской ангельской невинности.
— Что-то не так, Бониард?
— Ты знаешь, что, Виддершинс! Верни их!
Она моргнула.
— Что отдать?
— Мои ключи, черт возьми! — прорычал Джулиен, уже не играя с ней. Он властно указал на оковы, что висели на дальней стене камеры. — Надень их, Виддершинс, — приказал он. — Живо!
— Погоди. Не думаю…
— Надень их, или я вызову пару констеблей, и мы их на тебя наденем! И даже не пытайся оставить их свободнее. Я все замечу!
Бормоча, Виддершинс встала, пошатнулась и прошла к стене, застегнула оковы на запястьях.
Она посмотрела на кипящего майора и сладко спросила:
— А как вы откроете дверь камеры?
Пара мгновений тишины, а потом пленники рядом расхохотались. Джулиен выругался, его лицо покраснело еще сильнее, и он ушел из коридора и вернулся позже со вторыми ключами.
Замок щелкнул, дверь открылась вовнутрь, и страж прошел по камере, остановился перед девушкой.
— В последний раз говорю, Виддершинс. Отдай ключи.
— У меня нет твоих глупых ключей, Бониард!
— Ладно, я буду профессионалом, — он начал тщательно обыскивать ее. В тюремной робе мест для тайника почти не было, но Джулиен все умело проверил. Виддершинс ощутила, как краснеет, но он не врал, был профессионалом, взгляд и руки не задерживались дольше мига.
Бониард заканчивал обыск, Виддершинс повернула правое запястье, и цепь звякнула.
Бониард тут же выпрямился, с подозрением посмотрел на ее ладонь, а потом на лицо.
— Не двигайся, пока я не закончу, — приказал он.
Но было уже поздно. Он повернулся вправо, и Виддершинс выбросила левую руку до конца цепи и забрала ключи Бониарда. Она не украла их, когда упала у прутьев. Она просто подвинула их за пояс, зная, что он сделает понятные выводы. В этот раз она забрала их и спрятала в рукаве, который он уже обыскал.
Бониард выругался, хмуро посмотрел на нее, выглядя строго.
— Не двигайся, — он расстегнул оковы, быстро отпрянул, когда железные наручники щелкнули. Виддершинс смотрела с растущим изумлением, а майор вышел из камеры. Он захлопнул дверь с грохотом, что разнесся эхом для патруля.
— Может, ты их где-то обронил, — помогла она подсказкой.
Левая щека Бониарда дважды дернулась, и он ушел, оставив Виддершинс одну в тусклой камере.
* * *
— А потом, — продолжала Виддершинс, ее кубок был полон красного вина, которое Женевьева приберегла для особого случая, — нужно было только выждать смену караула. Я просто отперла дверь камеры, прошла в конец коридора и позвонила в колокольчик, — она на миг нахмурилась. — Другие пленники хотели, чтобы я и их отпустила, — задумчиво добавила она. — Но это было бы неправильно. Я не хотела, чтобы сбежали настоящие преступники.
— Конечно, — согласилась Жен, скрывая улыбку за своим кубком. — Некоторые должны быть в тюрьме.
— Точно! — заявила Виддершинс. — Страж не ждал колокольчика, он не знал, что в тюрьме кто-то остался из его людей, так что был насторожен. Может, стоило позвать подкрепление, но Ольгун мило намекнул ему пойти взглянуть, а потом беспокоить других. Удар по голове, быстрый поиск по шкафам, я забрала свои вещи — и вот я здесь! — она раскинула руки с драматичным «та-да-а!», расплескав вино по столу.
