Они неделями искали Мадэлин Валуа и не справились. Ее словно не существовало вне балов, а теперь Жан Люк знал, почему.
Все это время они искали аристократку, а искать нужно было воровку.
Глава девятая
ТРИ ГОДА НАЗАД
— Хватит ерзать, Севора тебя побери! Все давно закончилось бы, если бы ты замерла и дала человеку доделать работу!
— Я не могу! — жаловалась Адрианна, хмуро глядя на Клода и отходя от рук портного, ощупывающих ее. — Он тыкает меня иголками и… Ай! — она повернулась и ударила старика по лицу, оставив красный след на его щеке.
Клод оскалился и поднял кулак.
— Даже не смей…
— Клод!
Они с Адрианной застыли, он был готов ударить, она сжалась, а Александр Делакруа вошел в комнату.
— Этого достаточно, Клод.
— Но, сэр, она ударила…
— И я поговорю с ней об этом. А ты не поднимай на нее кулак. Это ясно?
— Сэр…
— Да или нет, Клод?
— Да, сэр, — прорычал слуга, стиснув зубы. А потом. — Я могу идти? Нужно готовиться к вечеру.
— Иди. А ты, — продолжил Александр, когда Клод покинул комнату, — зачем бьешь моих слуг?
— Смотрите! — Адрианна подняла палец с алым следом.
Александр Делакруа вскинул бровь, глядя на портного.
— Ты ее ранил, Франсуа?
— Потому что она не стояла смирно, господин Александр, — голос мужчины был уставшим, поза выражала смирение.
Александр мягко улыбнулся, коснулся плеча портного.
— Знаю, ты стараешься, — он протянул другую руку и помог старику встать.
— Благодарю, милорд, — последовал благодарный ответ, он встал, треща коленями.
Адрианна сжимала платье — намотанную ткань и украшения, которые Франсуа собирался чудом превратить в платье — и зло смотрела на портного, а еще на другую Адрианну, что смотрела на нее из зеркала в полный рост.
Комната была обставлена с изящной простотой, Адрианна ожидала такое от поместья Делакруа. Мягкие кресла стояли по комнате, словно готовые поймать того, кто упадет, под любым углом. Большой шкаф возвышался рядом с огромным зеркалом. Комод был с другой стороны, а перед ними — стул, на котором стояла Адрианна. Когда-то, пока она не умерла, тут была комната леди Делакруа, она любила шить, хоть множество слуг могло сделать это за нее.
Дверь тихо закрылась, Адрианна слышала, как аристократ и его слуга шепчутся в коридоре — точно о ней, о ее непослушании. Ей было все равно.
Но это ведь было не так? Она не хотела разочаровывать Александра.
Десять месяцев назад он пообещал отпустить ее, когда ее раны заживут. И она могла уйти, но они этого не хотели. Они много часов говорили, каждый учился о жизни, которую не представляли, и недели прошли незаметно. Адрианне нравился старый аристократ, да и, что удивительно, он был с ней добр. Она выздоровела, но не уходила, а он не просил ее.
Она не была пленницей. Она знала, что жизнь в стенах поместья Делакруа скучная, но лучше, чем была вне стен.
Многие люди, включая саму Адрианну, быстро думали о худшем. Старый вдовец, девочка с улицы, которой некуда идти… Не такой циничный разум, как у Адрианны, представил бы, что у Александра вульгарные, а не благородные мотивы.
Но Александр ни разу за все время не отнесся к ней как-то, кроме заботы и — неужели? — уважения. Он относился к ней, как к почетной гостье и дальней родственнице. Он многому ее научил, не только насчет денег, вложений и бизнеса, но и насчет высшего общества. Под присмотром Александра Адрианна научилась зарабатывать деньги и вести себя рядом с теми, кто управляет этими деньгами.
В сказках это было привычным делом, но не в реальности, но жизнь Адрианны была такой, хоть она и была уверена, что так не бывает.
Она лишь раз набралась смелости спросить у него:
— Вы меня прогоните?
Александр улыбнулся и сказал:
— Зачем мне так делать?
Адрианна все еще не знала, почему была тут. Кем она была для Александра Делакруа? Проявлением добра? Ученицей? Жалкой заменой для его детей, что не родились живыми? Она не знала, но месяцы шли, и она перестала сильно переживать.
Темными пятнами в поместье были только слуга и страж Клод — он не был рад Адрианне, в нем не было ничего доброго, даже слов — и дневные молитвы Севоре, богу-покровителю Делакруа. Клод вел эти службы, и потому Адрианне не нравилось это божество.
Может, тьмы было больше — порой бывали балы или вечера, куда ее не звали. Хоть Александр учил ее общению с аристократами, для них она была изгоем.
Это раздражало? Конечно. Но по сравнению с голодом, уязвимостью и жестокостью улиц, это можно было терпеть.
Александр в начале недели сообщил, что скоро проведет гала, и что в этот раз ее пригласили!
Ее радость длилась до первой встречи с портным и парикмахером, Адрианна сорвалась в процессе.
Она посмотрела горящими глазами, когда Александр вошел в комнату один.
— Я отпустил Франсуа отдыхать, — сказал он, изящно опустившись в ближайшее кресло. — Мы попробуем еще раз завтра.
— Как же!
Аристократ вскинул бровь, и это он делал часто при девочке.
— У тебя проблема, Адрианна?
— У меня? Проблема? С чего вы взяли? — она мелодраматично раскинула руки, ткань была скомкана в одной руке. Она осталась в белом нижнем платье. — Я три дня стояла в нижнем белье, позволяя этой змее вонзать в меня иглы и измерять те места, за которые я бы его побила, а все ради глупой вечеринки, где мне позволят постоять и поговорить о состоянии экономики, рынке, о наших действиях, и о том, зачем нам третья вилка? — она затихла, лицо пылало, она тяжело дышала.
— Закончила? — спросил Александр.
— Я дам знать.
— Хорошо. Пока ты думаешь об этом, подумай и о своем поведении сегодня, — он нахмурился, и это ранило Адрианну сильнее, чем она признавала. — Ты слушала меня эти месяцы?
— Да, но…
— Тогда объясни, почему ты постоянно смущаешь меня на этой неделе?
Ее щеки густо покраснели, она посмотрела на свои носки.
— Простите, я…
— Я пригласил тебя на бал, ведь решил, что ты готова. Если я ошибся, лучше скажи сейчас.
Кулак из неровного льда сжал сердце Адрианны. Она подняла голову и поняла, что в ее глазах слезы.
Лицо Александра смягчилось. Он подвинул стул к себе.
— Адрианна, — мягко сказал он, — присядь, — он склонился, и она тоже. Он обхватил ее ладони. — Знаю, всего много. Уверен, ты ощущаешь это тут все время. Но это не оправдывает такое поведение.
