Торжествующе улыбнувшись, Гирм надел парадную форму. Медленно, смакуя каждый шаг, прошел в темницу к плененному старейшине. Тщеславие ликовало в Гирме, он готовился с надменным пафосом вручить Горлу весть о смерти его соплеменников, бесславно и бессмысленно положивших жизни в холодных северных землях Тройтийстских долин.
ГЛАВА 14
«Когда долго находишься в пустыне, то ты вопреки воли и желаниям со временем ей покоряешься. Она безжалостна.
Все принципы и все воспитание, которое я получила в детстве сломалось. Выскользнуло, как песок сквозь пальцы. Стало бессмысленным и бесполезным.
Я все время мечтаю вернуться домой, в теплые объятья отца. И от этих навязчивых мыслей на душе становиться горько, но не из-за того, что я уже возможно никогда не увижу отца, а из-за того, что никогда уже не почувствую тепло, нежные чувства… Ни-когда… Будто их и не было вовсе. В этой жестокой пустыне мне необходимо и так желанно получить хоть немного ласки…
Шахгар стал хорошо ко мне относиться. Возможно, он даже меня полюбил. Но он все-таки орк, ему неведомы нежности, показ чувств для него что-то запредельное. Это ненужные для него ощущения. Они проявляются по необходимости, когда занимаемся сексом. Он остался прежним. Холодным, немногословным и строгим вождем.
Когда под покровом ночи мы становились близки, то нас охватывала страсть, желание. Приятные, острые и обжигающие ощущения. Но мы вели себя как похотливые животные, между нами не было трепета, но самое страшное, что мне начало это нравится. Захотелось выкинуть из головы всю мораль. Захотелось полностью отдаться страсти.
Я пыталась остановиться, не потерять себя, продолжать быть человеком, но… я не смогла. Это оказалось очень тяжело. Я пыталась отстаивать свои позиции, свои устои, пыталась все вместить в некую рамку приличий. Но к черту всё! Моё сопротивление сломалось быстро. Меня не то, что не слушают, меня не слышат.
Каждый день испытание, каждый день противоречия, что так нельзя, так не положено. Все в неких рамках. И я начинаю задумываться над тем, а зачем все это? Именно люди придумали какие-то рамки, ограничения, принципы и запреты. Они же придумали и много лишних чувств, без которых можно было бы и обойтись.
Ведь это так! Я смотрю на орков и восхищаюсь ими. Как они радуются малому, как мало им нужно для счастья. Изумляюсь, как они его ценят, в то время как мы люди перестали дорожить тем, что у нас есть, мы всегда хотим чего-то большего! Люди забыли, что значит быть людьми. Вот именно, все не так! Мы хотим еще чего-нибудь, мы не можем удовлетвориться тем, что у нас есть! Так же как и я сейчас. Как же болит душа, желая тупого придуманного нежного чувства любви. Я желаю, я мечтаю, чтобы Шахгар, полюбил меня, так как любит человеческий мужчина женщину. Разве из-за этого я не человек?
Я чувствую, что он любит меня по-своему, по-орочьи, но мне мало, я не могу удовлетвориться этим. Я хочу большего. Я пытаюсь научить его быть нежным, но ничего не выходит. Это как трогать огонь голыми руками, приговаривая, что это вода. Всё равно обожжешься… А стоит ли? Ведь он не зверь, которого можно приручить. И почему я хочу его изменить? Подстроить его под себя? Разве это честно? Разве так можно поступать?»
Лориэль думала над этим почти весь ясный и жаркий день. Ей было не по себе. С каждым часом, пока внутри нее росло и развивалось дитя, она все сильнее ощущала, как далеко находится ее муж. Даже когда они были вместе, когда она чувствовала его дыхание, прикосновения тяжелых рук, ее охватывало беспокойство, что все это лишь потому, что «надо», «так принято». Ребенок действительно все изменил. Она стала другой, ее муж, племя, даже погода в пустыне начала меняться все больше и больше. Чем ближе были роды, тем значительней становились перемены. Месяцы беременности кардинально изменили к ней отношение окружающих. Орки стали кланяться ей, лишь завидев, как она выходит на улицу. Могучие воины, мудрецы и даже дикие, воспринимавшие ее в прошлом как чужую, как недоразумение, сейчас покорно опускались на одно колено, проявляя уважение к ее тяжелому и очень щепетильному состоянию.
Лориэль ни в чем не нуждалась. Вода, еда, что-либо иное теперь были для нее в избытке. Почти весь лагерь, пополнявшийся с каждым днем все новыми и новыми орками, работали на будущего ребенка вождя. Она была поистине важна для них и это после всего, что ей довелось испытать за время жизни с ними.
Шахгар вернулся в королевский шатёр ближе к вечеру. Его настроение говорило о том, что все запланированное шло как никогда хорошо. Сняв с себя поношенную накидку и оголив старый шрам, полученный во время битвы с Маргом, он полуобнаженный сел у костра и посмотрел на беременную жену.
— Мы растем, Лориэль, — сказал он на почти идеальном человеческом языке. — Наше племя с каждым днем увеличивается все больше и больше. Дикие приходят к нам со всей пустыни, неся дары в честь нашего ребенка. Они жаждут жить, воевать и работать на благо общего клана. Представляешь, Лориэль, как все быстро поменялось? Это так великолепно, что мне сложно передать свои чувства словами.
Однако спустя несколько минут он вдруг изменился в лице. Нахмурив брови, стал шевелить металлическим наконечником в горящий костре, словно пытаясь укротить пламя. Не добившись положительного результата, бросил это занятие. Выпрямившись, начал взволнованно ходить по всему шатру.
— Тебя что-то беспокоит? — спросила Лориэль.
— Скоро должен появиться разведчик из замка. Орел прилетел от него, принеся мне записку, что вскоре он прибудет с важными известиями.
— Когда это случилось?
— На днях. Всего два солнца назад. Бирм быстрый. Он знает дорогу сюда очень хорошо и может преодолеть путь гораздо быстрее, чем кто-либо.
Шахгар оказался прав. Стоило ему только договорить об этом, как в шатер вошел один из часовых и что-то шепнул вождю на ухо. Шахгар выслушал его, затем вышел наружу, где его встретил маленький остроухий гоблин. Тот, накрывшись черной накидкой, ожидал своей очереди для разговора с вождем. Нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Увидав владыку, он пал ниц перед ним и застонал, моля великого воина простить его за столь долгий путь и невозможность бежать быстрее ветра. Шахгар поднял маленького разведчика и повел за собой к статуи Баррука, где и выслушал его.
— Ты уверен в этом? — переспросил Шахгар.
— Более чем, владыка. Ингмар бросил Горла в темницу. Старейшина плел заговор против тебя и готовил мятеж, чтобы захватить власть.
— Вот оно как.
Не то, чтобы Шахгар был удивлен, услышав подобное, но такой поворот событий его выбил из колеи. Плохие вести пришли в хорошее время, совсем неподходящее для быстрых действий. В момент, когда Лориэль должна была родить ему ребенка, он не мог просто так взять и сорваться с места, сломя голову броситься обратно в замок.
— Ингмар великий и мудрый воин. Он правильно сделал, что не дал старейшине осуществить планы. Не последнюю роль в этом сыграл ты, мой маленький разведчик.
