— Что такое? — спросила я у Ребекки. — Он не любит убирать, но…
Она выглянула в окно, их силуэты пропали среди темнеющего неба, и она принялась тереть тарелки.
— О, не знаю. Думаю, Декс хочет произвести хорошее впечатление.
— Он тебе это сказал?
Она замерла и принялась за присохшее пятно.
— Вкратце. Но он тут ради тебя, Перри. Он хочет, чтобы все было хорошо. И чтобы твоя семья приняла его. Он знает, что бой будет проигран, но ты знаешь Декса. Он не отступит, если что-то решил.
Я даже сейчас сомневалась в Дексе, но слышать такое было приятно. Обнадеживало. Я могла лишь надеяться, что дядя хорошо воспримет его слова.
Они вернулись через пять минут. Дядя Ал вошел первым, лицо было красным от вина или гнева. Декс — следом, его банка почти опустела, болталась в руке. Дядя ушел в гостиную, где близнецы смотрели фильм с Мардой, а Декс задержался на кухне. Он не смотрел мне в глаза, выдвинул стул и сел.
Я взглянула на Ребекку, она посмотрела на Декса с сочувствием и отвернулась к тарелкам.
— Декс, — тихо сказала я.
Он поднял голову, лицо было открытым, но что-то тревожило в его глазах. Они были мрачными.
— Ты в порядке?
Он улыбнулся, но до глаз это не дошло.
— Да, порядок. Изжога.
— Наверное, от пива, — предположила Ребекка.
В ответ он допил банку и встал. Он пошел к входной двери. Я опустила тарелку, которую вытирала, и побежала за ним, остановив его с ладонью на ручке.
— Куда ты? — мне вдруг стало не по себе от перемены его настроения.
— Замерз, — он оглянулся на гостиную за мной. — Лето еще не настало. Я оставил куртку в машине. Я вернусь, — он нежно поцеловал меня в щеку и вышел в ночь.
Я вернулась к тарелкам, но не удивилась, когда Декс вернулся, когда мы закончили и смотрели не лучший фильм с Беном Стиллером с остальными. На диване рядом со мной не было места, и он сел на пол и вытянул ноги перед собой. Он даже не смотрел фильм, а пялился на точку на ковре.
Я ощутила на себе взгляд, подняла голову и увидела дядю Ала в другой части комнаты. Я все вложила в свой хмурый взгляд на него. Я пришла, надеясь наладить отношения хоть с кем-то в семье. Я не знала, чем думал дядя, но то, что он услышал от родителей, повлияло на него. Если он чем-то расстроил Декса, то и ко мне он относился не лучшим образом.
Я выждала конец фильма и решила напасть на него.
— Надеюсь, ты не против дивана, — сказала Марда Ребекке, превращая диван в кровать.
— Мы с Перри можем занять диван, если Ребекка хочет гостевую спальню, — сказал Декс. Я хотела поговорить лично с Дексом. Но пока они спорили, я смогла спросить у дяди, есть ли чай для сна.
Он с любопытством посмотрел на меня, но прошел на кухню, и я — за ним. Он выдвинул ящик и принялся рыться среди коробок.
— Марда обожает чай. Уверена, что не хочешь вина? Мне всегда помогает.
— Нет, — я прислонилась к стойке. — От вина сонное тело, но не разум.
— Проблемы со сном?
— Разве я виновата? — спросила я прямо.
Он замер, не сразу передал мне пачку чая с ромашкой.
— Боюсь, это самый расслабляющий чай из всех, что у нас есть. Могу спросить у Марды.
Я поймала его за руку.
— Нет, не тревожь ее. Ромашка подойдет, — я все еще слышала спор из гостиной насчет дивана. Ребекка, похоже, побеждала, ее голо звенел. — Я надеялась поговорить с тобой. Как племянница с дядей.
Он вздохнул.
— Да. Я так и думал. И я тоже хотел поговорить.
Интересно. Я кивнула.
— Давай.
Он скривил губы, напоминая папу в режиме поучений.
— Ты первой спросила. Стол твой, — он указал на него, и я села. Он поставил чайник греться и подвинул ко мне коробку печенья. — Ешь. Тебе не помешало бы.
Я старалась не смеяться. Итальянцы думали, что толстые люди недоедали? Но я взяла одно и грызла шоколадную глазурь, пока придумывала вопрос.
— Интересно, — медленно начала я, говоря тихо, чтобы не слышал весь дом, — что сказали мои родители. Если сказали. Если ты знаешь, что случилось.
Он сел напротив меня и потер лоб.
— Я знаю, что случилось.
— И что же? Что они сказали?
— Я говорил с твоим отцом. Твоя мама почти не говорила. Она редко говорит, если честно, Перри.
— И со мной тоже.
— Они очень тебя любят. Ты ведь знаешь это?
Слезы жалили глаза.
— Не знаю, — честно сказала я. — Думаю, любят, как родители.
— Родитель не обязан любить детей, Перри. Это сознательное решение. Они любят тебя просто так, а не потому, что ты их дочь. Они просто не понимают тебя. Переживают. Они боятся за тебя, боятся, что ты ошиблась с выбором.
Я застыла.
— Не ошиблась. Это единственный выбор.
Он выдохнул.
— Они считают, как твой отец сказал, что ты была больна… психически. И этого хватает, чтобы они переживали.
Это еще мягко сказано. Я была одержима!
— И потом тебе стало лучше, ты пошла на поправку и решила оставить их и жить с тем, из-за кого в ужасном состоянии и оказалась.
— Они не знают Декса, — во мне вскипал гнев. Я старалась говорить тише. — Они не знают его, но если бы знали, то поняли бы, что только он безоговорочно любит меня. Он всегда был рядом.
— Кроме моментов, когда не был.
Я открыла рот, готовая плеваться ядом, но он поднял руку, и я замолкла.
— Перри, нельзя делать вид, что этого не было. Нельзя делать вид, что он не разбил тебе сердце, как я говорил.
Я покачала головой.
— Разбил. Но все ошибаются. И заслуживают второй шанс.
— Ты права. И я согласен с тобой, — он строго посмотрел на меня, словно пытался заморозить на месте. — Но не когда ты не в порядке.
— Я в порядке. Я еще не была счастливее.
— Я это вижу, — просто сказал он.
— Перри? — я услышала голос Декса и развернулась. Он вышел из гостиной и заглянул на кухню, пока дядя Ал наливал мне чай. — Я иду спать. Бекс выиграла. Ты долго? — он посмотрел на дядю и на меня со странным загнанным видом.
Я покачала головой.
— Только выпью чаю. Я скоро приду.
Он смотрел на меня пару секунд.
«Не переживай за меня», — подумала я, стараясь передать ему. Не знаю, сработало ли. Он резко кивнул и пожелал нам спокойной ночи.
Дверь комнаты закрылась, дядя Ал опустил чай напротив меня.
