ПОВТОРЯЙТЕ ЭТО ДОМА
Если вас приводит в ужас мысль о манипуляции своими близкими, то попробуйте воспользоваться чистой логикой: никаких эмоций, никаких скрытых тактик, никаких упоминаний вашего авторитета или жертвования. Попробуйте провести на такой волне один целый день, и вы удивлённо обнаружите нагнетание напряжения в вашей семье. Можете снять её какой-нибудь любезностью или мягкостью.
Этот писк сводит меня с ума. Я ещё не проснулся, а уже скидываю мысленно эмоциональное воздействие кошки и датчика задымлённости, попутно размышляя о «доводе, убедительном тем более», который связан с моими часами. Поднявшись с постели, я говорю зеркалу ту же фразу, что я говорю ему каждый день: «Ни на кого не обращай внимания».
СОВЕТЫ ОТ ДРЕВНИХ ЛЮДЕЙ, КОГДА ПРАВОСУДИЕ НЕ БЫЛО СЛЕПЫМ
Аристотель говорил, что эмоции мешают логике. Знаменитый римский оратор доказал это, воспользовавшись стратегической порнографией, чтобы защитить знаменитую красавицу, жрицу Святилища Афродиты, уличаемую в проституции. Когда разбирательство пошло совсем дурно, оратор попросил девушку встать посреди римского форума и затем, когда она выполнила его просьбу, сорвал с неё одежду. Это сработало. Судьи (все мужчины) не устояли перед красотой этой представительницы богини любви и оправдали её. Та же самая техника помогла Шерон Стоун избежать наказания за убийство в фильме «Основной инстинкт».
Кошка кусает мою пятку. Я беру своё полотенце и иду готовить ей завтрак. Через пять минут я обнаруживаю отсутствие зубной пасты и ввязываюсь в спор со своим сыном. Не самое лучшее начало для моего эксперимента, но я посчитаю это тем, что учёные эвфемистически называют «артефактом» (перевод: идиотская ошибка), и продолжу делать своё дело. Я варю себе кофе, беру ручку и начинаю нарочито писать в блокнот. В литературном смысле это несёт мало пользы – я едва могу читать свои записи, сделанные до кофе, – но зато этот жест приносит очень неплохие риторические результаты: когда моя жена видит, что я что-нибудь пишу, она часто приносит мне завтрак.
Это я, получается, только что нарушил ход собственного эксперимента, что ли? Я откладываю блокнот и начинаю писать список покупок. Вот. Это можно считать за письмо.
Когда я уволился, Дороти вернулась на работу. Договор был таков, что я должен был взять на себя готовку, но ей всё же нравится видеть своего супруга как вдохновенного писателя, а себя – как его любимую помощницу. Моя жена – это настоящее чудо, и такие вот чудеса обычно очень любят вдохновенных писателей. Конечно, очень может быть и так, что это она убеждает меня: ведя себя как чудо, обожающее вдохновенных писателей, она возбуждает во мне интерес к себе. А соблазнение, как известно, лежит в основе самых коварных и самых приятных видов споров и аргументов.
Соблазнение, разумеется, касается не только секса. Фредерик Кауфман в своей статье для журнала Harper’s Magazine показал, как телеканал Food Network использует те же техники, что и порноиндустрия: избитое звуковое сопровождение, предельная простота сюжета, внешне привлекательные персонажи и обилие крупных планов всякой плоти и текущих соков.
РЕЙЧЕЛ РЕЙ: Чечевица в процессе приготовления набухает. Вот, посмотрите. Она впитывает всю жидкость и становится мягкой.
ЭМЕРИЛ ЛАГАССИ: А теперь добавим бананы. О да, детка. Ох, как хорошо сейчас будет!
Мы живём в запутанном, мрачном (я чуть не добавил «влажном») мире убеждения. Продавец подержанных автомобилей однажды соблазнил меня на пятнадцать тысяч долларов. Мы с семьёй тогда только что перебрались в Коннектикут, и мне нужно было дешёвое транспортное средство. Это было нелёгкое решение; мне даже было несколько не по себе. Продавец меня как-то умудрился заарканить, когда я ещё не успел произнести ни слова. Он указал на старенький седан Ford Taurus и предложил произвести тест-драйв. Как только я пристегнулся, он спросил: «Хотите посмотреть могилу Финеаса Тейлора Барнума?» Ну конечно, я хотел.
Это было потрясающее место. Во время одной из остановок мы увидели стаю кричащих ярко-зелёных диких перуанских попугаев среди ветвей огромной пихты. Напротив впечатляющего памятника Барнуму находилась могила генерала Том-Тама, подле которой стоял дорогущий монумент в реальный рост, который, должно быть, обошёлся в миллион-другой. Очарованный тест-драйвом, я делал всё, что предлагал продавец. В какой-то момент он предложил приобрести этот Ford. Это была ловушка. Он внимательно присмотрелся ко мне и нашёл подход к моему настроению; он соблазнил меня, и, скажу вам положа руку на сердце, мне понравилось. На следующее утро у меня были некоторые сомнения, но никакого сожаления. Это был сознательный акт.
Что подводит нас к главному призу спора – консенсусу. Он означает гораздо больше, чем согласие, гораздо больше, чем компромисс. Консенсус отражает здравые суждения слушателя. По правде говоря, это и есть здравомыслие, единодушие в выборе – выборе решения или действия, которое вам угодно. Вот в этот момент и начинается соблазнение. Блаженный Августин прекрасно знал это: вера требует эмоций.
Соблазнение – это манипуляция, а манипуляция – это половина спора, и именно поэтому многие из нас смущаются от такого. Однако результатом соблазнения может быть не только секс по обоюдному согласию. Соблазнение также приводит к консенсусу. Даже Аристотель, этот древний титан логики, верил в целительные силы соблазна. Собственно, логика редко способна побуждать людей к тому или иному действию. Они должны захотеть это сделать. Вам, быть может, не понравятся манипуляционные аспекты соблазна, но, как бы то ни было, это лучше, чем прибегать к агрессии, которую мы чаще всего ошибочно принимаем за аргумент.
Так птицы делают…
ПОПРОБУЙТЕ СДЕЛАТЬ ТАК НА РАБОТЕ
Соблазнение (не в сексуальном смысле) может быть применено во время представления презентации. Ваш план действительно должен увеличить эффективность работы на предприятии? Пусть ваши слушатели будут охотно следовать за вашей речью; обрисуйте им в красках, какие у них будут обеды, как они смогут больше времени проводить со своими семьями.
Тем временем мой эксперимент становится всё более сомнительным. Когда я вышел из ванной, Дороти поставила на стол тарелку с яичницей, надела свой пиджак и поцеловала меня на прощание. «Не забудь: я сегодня буду поздно – у меня допоздна закуски на ресепшне», – говорит она и уходит на свою фандрайзинговую работу в юридической школе. (Фандрайзинг и юриспруденция. Что может быть более риторическим?)
Я поворачиваюсь к Джорджу:
– Ну что, со мной сегодня обедаешь или со своими ребятами?
Джордж посещает закрытую школу в дневное время. Он терпеть не может ту еду, которую там подают.
– Я не знаю, – говорит он. – Я позвоню тебе из школы.
Я хочу поработать допоздна, душа к готовке не лежит, но я не хочу, чтобы Джордж думал, что я ставлю работу выше него.
– Ну хорошо, – говорю я и добавляю с притворным энтузиазмом (который я изо всех сил скрывал): – Будет суп!
