РИТОРИЧЕСКИЙ Я (ВИДИМО, РАНЕНЫЙ): Ты только что подписалась под тем, что ты вышла за бесчувственного дурака. Что ты с этим намерена делать?
Вау, это слишком. Но я специально так делаю. Преувеличивая её эмоции, я пользуюсь тем же патетическим приёмом, который она часто использует на мне. И это работает.
ДОРОТИ-СТАРШАЯ: Ох, ну ты не такой уж и бесчувственный. Мне очень нравится быть твоей женой.
Я: Дурак. Я говорю: «Бесчувственный дурак».
ДОРОТИ-СТАРШАЯ: Угу.
Я тут провозглашу победу, пусть даже она и могла устроить мне за это сцену. Я, скорее всего, заслуживаю это. Но танцевать мы в любом случае не будем.
Нарушение: «правильный» способ
Это нарушение тесно связано с избеганием будущего, потому что оно привязано к ценностям, то есть связано с вопросами правильного и неправильного, того, кого нужно принимать, и того, кого нужно выдворять, и прочего, а не с главной темой осмысленного спора – выгодой.
ПОПРОБУЙТЕ СДЕЛАТЬ ТАК С УПРЯМЫМ ОППОНЕНТОМ
Когда кто-то скажет, что «есть правильный способ и неправильный способ», а затем скажет вам, что ваш способ неправильный, приведите примеры того, как способ, предлагаемый вашим оппонентом, провалился, и затем добавьте: «Если это правильный способ, то я, пожалуй, последую неправильному». Назовём это обороной типа «если любить тебя неправильно, то я не хочу быть правильным».
Дороти-старшая вряд ли будет довольна тем, что я это здесь поднимаю, но один из самых продолжительных наших споров случился накануне Рождества из-за консервированных персиков. На протяжении многих лет она настаивала на том, чтобы на нашем рождественском столе были не персики, не какие-то другие консервированные фрукты, а именно консервированные персики.
Я: Никто из нас не питает особой любви к консервированным персикам. Тебе самой не нравятся консервированные персики.
ДОРОТИ-СТАРШАЯ: У нас всегда они были на Рождество.
Я: Это то, что у тебя было в детстве. У нас всегда были сосиски с фасолью, и ты никогда не видела, чтобы я требовал, чтобы в новогодние праздники мы ели исключительно сосиски.
ДОРОТИ-СТАРШАЯ: Это традиция, вот и всё.
Я: Почему бы нам тогда не завести новую традицию? Вроде традиции свежих груш или традиции односолодового виски?
ДОРОТИ-МЛАДШАЯ (радостно): Или M&M’s!
ДОРОТИ-СТАРШАЯ: Если это новое, то это не значит, что это традиция.
Я: Мы празднуем рождение Иисуса Христа! Христианскую традицию, начавшуюся с… нового ребёнка.
ДОРОТИ-СТАРШАЯ: Может, просто порадуемся Рождеству, не вступая в перебранку?
«Правильный способ» исключает возможность выбора; без выбора не может быть спора – следовательно, это риторическое нарушение. Когда ваш оппонент совершает такое нарушение, у вас есть несколько вариантов поведения. Вы можете засчитать нарушение.
Я: Было бы правильно выбрать такое блюдо, которое бы нравилось всем. Почему бы нам не завести новую традицию – такую, которую когда-нибудь наши дети смогут использовать, чтобы издеваться над своими супругами?
Либо вы можете привести спор к резкому завершению – забрать мяч, если это вам угодно.
Я: Если мы не можем вести обсуждение, которое нас к чему-нибудь приведёт, то в разговоре с тобой нет никакого смысла.
Либо же вы можете рассудить, что сохранность супружеских отношений важнее, чем постоянное «деланье по-вашему». Я так сделал: я заткнулся и решил есть персики. Что, к моему удивлению, оказалось убедительным. Дороти была настолько тронута тем, что она победила, что на следующее Рождество она подавала персиковый пирог. Это стало новой традицией.
Нарушение: пять хороших причин
Если вы придерживаетесь настоящего времени, когда вам нужно принять решение, или если вы говорите исключительно о правильном и неправильном, когда спор на самом деле должен обращаться вокруг поиска наилучшего выбора, то в таком случае вы совершаете нарушение. Не думайте, что я лицемерю, говоря так. Придерживаться настоящего времени и ценностей – это не неправильно. Просто это делает осмысленный спор невозможным. Вы так не достигнете консенсуса; вы так только можете организовать племенное образование и покарать неправых.
Ещё один способ нарушить осмысленность – это спор ради унижения оппонента. Это тоже такая риторика, которая демонстративна, которая держится в настоящем времени и предполагает, что вы правы, а ваш оппонент – нет. Вот хороший пример унижения – разумеется, из «Симпсонов».
ПОПРОБУЙТЕ СДЕЛАТЬ ТАК С СОФИСТОМ
Когда кто-то пытается отклонить спор оскорблениями, ваш ответ зависит от того, кем является ваша аудитория. Если в споре участвуете только вы со своим оппонентом, то скажите что-то вроде «Нет, я не делаю перерыв – я ухожу» и отойдите. Не пытайтесь никого ни в чём убедить. Если кроме оппонента есть ещё кто-то, то высмейте оскорбление. «Так, ответ Боба на проблему шумового загрязнения в этом городе состоит в том, что я идиот. Это кому-нибудь из вас помогло?» Так вы обратите софизм в подлинный подкол.
ЛЕННИ: И потом я сказал этому копу: «Нет, это вы водите в нетрезвом состоянии… Потому что вы дурак!»
И ещё один пример из того же богатого источника:
ШЕФ ВИГГАМ: Позвольте попросить вас кое о чём: заткнитесь.
Чаще всего унижение – это просто подкол без спора. Унижение преследует только одну цель – одержать верх: набрать нужные очки или просто обидеть жертв подкола. Унижение постоянно слышно в разговорах тринадцатилетних мальчиков. Оно, возможно, является неплохой практикой игры слов. (По крайней мере, в случае со мной оно творило чудеса.) Однако унижение редко приводит к решению.
Более неявный вид унижения таится за улыбчивым прикрытием намёков. Если вы будете возражать им, то может случиться так, что вы будете выглядеть как дурак.
НАЧАЛЬНИК: Приятно видеть вас в галстуке.
Я: Я всегда ношу галстук.
[Многозначительная улыбка от начальника; подобострастное кряхтенье подхалимов в комнате.]
ЗНАЧЕНИЯ
Унижение – это одна из форм атаки ad hominem, которую формальная логика признаёт ошибкой. Однако в риторике большая часть аргументов ad hominem вполне допустима.
Атака на этос оппонента в интересах победы в споре – это важная тактика. Она становится нарушением, когда вы оскорбляете кого-то исключительно с той целью, чтобы сразить их, а не для того, чтобы убедить аудиторию.
Такой намёк оскорбителен. Он добавляет к чистой, прозрачной правде совершенно жуткие краски, превращая лестный комментарий в сокрушительный удар. У меня даже был начальник, который любил пользоваться этим намёком. Когда он говорил, что ему нравится, как я одет, он подразумевал, что обычно я так не одеваюсь. Что было неправдой, но возможности оспорить его слова у меня не было. Неоспоримые заявления, видать, были.
