Когда замок наконец щелкнул, она подпрыгнула от неожиданности. В окне под потолком откуда-то появился тусклый свет — электрический. Там, во внешнем мире, давно наступил вечер. Такой же электрический свет зажегся и в «клетке» под потолком. Кристина увидела на пороге Лещинского и вздохнула с облегчением.
— Ну наконец-то. Вы уже знаете о резкости мира и всем остальном? — нетерпеливо спросила она, садясь поудобнее на кровати.
Лещинский молча закрыл за собой дверь, подошел и устроился на стуле. Выражение его лица Кристине не понравилось. Замороженное напрочь, как в тот первый вечер, когда он только прибыл. Что там происходит в Городе?
— Что сейчас в Городе? — спросила она. — Какого черта понадобилось загонять меня в эту клетку, как мышь, да еще в такое время?! Объясните этим идиотам, что я все еще пытаюсь им помочь! Если они, конечно, не перешли массово на сторону Марианны, а они могли, с ее-то регулятором резкости! Так, я наболтала достаточно, чтобы вы отреагировали. Отвечайте!
Лещинский посмотрел на нее долгим тяжелым взглядом. Глаза слегка светились алым — крошечная искорка на дне зрачков.
— А вы действительно ничего не делали? Не пробуждали дух Города?
— Вы рехнулись? Нет, конечно! В музее меня затащило в инсталляцию с квартирой тридцатых годов. Знаю, звучит безумно. Но там была Марианна Бойко, и она каким-то образом превратила меня в свою подругу, но не до конца, мне удалось все запомнить. Стефан, это так она вербует сторонников! Там были какие-то рычаги с кнопками и датчиками! Она сказала, что это устройство, которое регулирует резкость мира! Да, да, звучит безумно, — повторила Кристина. От скептического взгляда Лещинского, казалось, зудела кожа. — Она научилась снижать резкость нашего мира! Просто брать и делать реальность размытой, как на плохом фото! В размытой реальности вещи действительно кажутся другими и становятся другими! Я чуть не превратилась в ее подругу! Вы меня слушаете вообще?
— Да, я вас слышу, — чужим голосом ответил Лещинский. — Интересная версия. Но, видите ли, все свидетельства указывают на то, что вы встретились с сообщницей и пробудили дух Города. Сейчас он все еще висит над Городом и набирает силу. Люди думают, что это анимация в честь Хэллоуина. Забавно, правда? В один из главных ведьминских праздников — разгул ведьминских сил…
— Может, о забавном поговорим, когда я выйду отсюда? — обозлилась Кристина. — Я не знаю, какие свидетельства подстроила Марианна, но подумайте головой! Я не пробуждала дух Города!
— К сожалению, это только ваши ничем не подтвержденные слова.
С тем же эффектом она могла разговаривать со скалой или с автоматом по продаже напитков. О чем ни толкуй автомату, в ответ он выдаст лишь то, что в него загрузили. Бутылку прогорклого пойла, в которое стремительно превращалась… вся жизнь?
— Кристина, — впервые на лице Лещинского проступила тень эмоций. — Я бы рад вам поверить, но не могу. У нас есть множество свидетелей и доказательств против вас. Мы ведем проверку, но доказательства фактически неопровержимые. В Городе уже весь совет высших. Они готовятся к суду. Когда проверка будет завершена, а ваша вина доказана… Вас казнят. Раньше за пробуждение душ городов не казнили, но сейчас законы ужесточились в назидание тем, кто захочет перейти на сторону секты. Ваши слова — это только ваши слова. Половина преступников твердят о своей невиновности.
— А презумпции невиновности у инквизиции нет? — Кристина вскочила. — Послушайте, я считала вас адекватным, а не таким, как все эти ненормальные высшие! Вы сами верите, что я могла совершить подобное?
— Я не верю, — вздохнул Лещинский. — Но факты утверждают обратное. И не нужно меня переоценивать. В совете высших все примерно одинаковые… Спасибо за рассказ, Кристина. Вспомните то, что я вам говорил вчера вечером.
Он слегка склонил голову в знак прощания и вышел. Дверь захлопнулась, и свет под потолком погас. Вскоре исчез и луч из окошка.
Она плюхнулась на кровать, раскрыв рот. Что это было?
Вот теперь стало действительно страшно. Кристина все еще надеялась, что недоразумение разрешится, но уже начала подозревать, что вряд ли. Там, снаружи, в самом деле уверены, что она пробудила дух Города. И совет высших не срывается с места и не мчится в любой город просто так. Ее казнят. И она умрет.
Вот так вот просто на ровном месте!
Она скорчилась, обхватывая руками колени. «То, что я вам говорил вчера вечером»… А что он говорил? Что вообще было вчера вечером? Она впустила этого… предателя к себе в квартиру, целовалась с ним, спала с ним рядом и чувствовала себя в безопасности. Наивность на грани глупости! «В совете высших все примерно одинаковые». Кто бы сомневался!
Значит, никто не поможет. Отлично. И что делать?
Как должна проходить казнь? А дознание? Они там еще не закончили проверку… Может, получится сбежать во время допроса или перед казнью? Стать еще одной беглой ведьмой, как Марианна, и пусть попробуют поймать. А что еще остается? Вот так просто позволить себя казнить?
Может, как-то так и чувствовала себя Марианна? Хотя нет, она была виновна на самом деле, а не только в чьих-то вымышленных доказательствах. Но для Лещинского ситуация повторялась: снова он связался с ведьмой, и снова ведьма оказалась замешана в преступлении. Наверное, именно на это Марианна и рассчитывала. На то, что он поверит в повторяющуюся ситуацию и не станет помогать. Так и вышло. Но Кристина-то не была Марианной! Мог бы хоть разобраться!
Предатели. Все вокруг предатели.
Предательство Лещинского ранило бы больнее, если бы мысли сейчас не занимало другое: как вообще остаться в живых? О, если она выживет, то наложит на всех этих ненормальных высших столько ведьминских проклятий, что даже Марианна позеленеет от зависти!
Если, конечно, выживет. Если…
Так Кристина и задремала, свернувшись в клубочек на кровати. Ее не разбудил даже звук открывающейся двери. На этот раз он оказался почти неслышным. Она открыла глаза, лишь когда кто-то коснулся ее плеча.
В камере царила темнота. Во мраке едва проступал непонятный силуэт. Но стоило Кристине зашевелиться и спросить «Кто здесь?», как щелкнул переключатель, и в руке гостя зажегся небольшой фонарь.
Это оказался Лещинский. Кристина скривилась.
— Пришли меня казнить? Проваливайте, возвращайтесь утром.
— Люблю ведьм, не теряющих присутствия духа, — хмыкнул он. — Вставайте, мы уходим отсюда.
— Что?
Кристина села и лишь после этого окончательно проснулась. Он сказал «мы»?
— Серьезно? Так вы не поверили в те доказательства? А так убедительно говорили, — пробормотала она, протирая глаза.
— Черт, ну конечно, нет! За нашей последней беседой наблюдали! Быстрее, зевать будете потом!
Он подхватил Кристину под руки и рывком поднял с кровати. Она не сопротивлялась. Такой вид насилия ей определенно нравился.
