– Не, он вышел перед ураганом, – сказал Витька. – В туалет. И Мотылькова с собой позвал.
– Зачем это?
– Ну зачем, это ж Лакин, е-мое. Покараулить, наверное…
– А Мотыльков в какой палатке был?
– В ракитинской…
Палатку Борьки с Ромкой завалило наглухо. Что-то желтело внизу, в хвойной зелени. Вряд ли подлежит восстановлению. Ну и черт с ней, раз там никого не было…
Двоих найти осталось! Куда Мишку понесло перед ураганом? Да еще с Мотыльковым.
– Может, в овраг? – предположила Катя. – Там удобнее…
– Чего удобнее? – не сразу врубился Ложкин.
– Ну как что? В туалет… – объяснила Катя и смутилась.
Но никто не заржал, даже не хмыкнул. Не до ржания. Даже если Лакин там сейчас в овраге с голым задом сидит, а Мотыльков его караулит, лишь бы живы были! Овраг, кстати, хорошее укрытие от падающих деревьев…
Опять стали пробираться по завалам, оскальзываясь на молодой коре, хватаясь руками за липкие от смолы сучья.
Ракитин хватался одной рукой. Вторую перевязала Катя Смирнова. У нее в палатке аптечка оказалась, а в аптечке – всё, что нужно: перекись, бинт. Жгут не понадобился, кровь сама остановилась («Вытекла вся», – оптимистично предположил Ромка). Катя сделала отличную перевязку, очень аккуратную, и рану обработала как полагается, умница, даром что не блестит. А Гольдина только ойкала да глаза закатывала.
– Ла-кин! Мо-тыль!
Молчание в ответ. И вообще тишина… Как после бури. Ну да, после бури и есть, все правильно.
– Мы не туда лезем, – остановился Ромка. – Не пойдет Лакин в овраг, чтобы… того, – ради девочек Рябинин старался выражаться эстетично. – Это слишком логично для него. Он пойдет туда, куда никто бы не пошел. Борька, куда бы ты ни за что не пошел за этим делом?
– На скалу? – предположил Борька.
– О! Идея! А где скала?
– Там была, – махнул рукой Витька. – Я уже к ней пригляделся, хорошая скала. Только сейчас не видно ни фига.
– Туда, – уверенно прыгнул на соседний ствол Ромка и замахал руками для равновесия.
И все поскакали за ним. Какая разница, в общем-то, куда…
– Ребята, ау!
Мишка Лакин сидел на верхней площадке скалы и по-старомодному аукал, сложив руки рупором и вытягивая губы трубочкой. Рядом с ним сидел Женька Мотыльков и насупленно молчал.
Сосны попáдали вокруг камня и образовали своими верхушками нечто вроде шалаша. Ветки густо сплелись в хвойную крышу, только в одном месте была брешь в зелени, окошечко в мир. В это окошечко выглядывал Лакин, подавая сигналы: «Ребята, ау!»
– Лакин! Женька с тобой? – орали приближающиеся ребята.
Лакин исчез из хвойной прорехи проверить Мотылькова и появился снова.
– Со мной! – широко улыбнулся он.
– Вот придурок, – прошептал себе под нос Ромка. – Аукает стоит. Настоящая бабка в окошке.
– Как вы там, целы? – на ходу кричал Ракитин, цепляясь здоровой рукой за что ни попадя.
Мишка опять исчез из переговорного отверстия и опять появился.
– В общем-то, целы… Только… – проговорил он и замолчал.
– Чего только? – заорали сразу несколько глоток.
– Ну… это…
– Да говори же, Миша! – высоко выкрикнула Маша.
– А вы смеяться не будете? – высунувшись в окошко, громким шепотом спросил Миша.
– Умереть, какой лопух, – процедил Ромка, карабкаясь по наклонной сосне, ставшей каркасом шалаша. – Ну, доберусь сейчас…
– Миша, тебе зуб выбило? – с надеждой и пониманием спросила Гольдина.
– Зуб? – удивился Миша и активно помотал головой. – Нет! Зубы все целы! Вот!
Он оскалился во весь рот и провел пальцем по совершенно целым зубам.
– Заткнись и говори! – не очень последовательно приказал Ромка, штурмуя камень. – Что с Женькой?
– Да всё со мной в порядке! – глухо из ветвей крикнул Мотыльков. – Это Лакин за штаны переживает! Он их в палатке оставил, когда в туалет пошел. Думал, не пригодятся. Думал, туда и обратно… Так что он в одних трусах… с самолетиками…
Мотыльков не договорил и подавился смехом. И так слишком долго сдерживался.
И все захохотали следом за Мотыльковым. Отпустило. Ну слава богу! Трусы – это не смертельно, даже если с самолетиками! Живы все, целы! Невероятно! Но так и должно быть!
Одна Гольдина не смеялась. Наверное, сломанного зуба стеснялась. А может, думала, что лучше бы ей быть сейчас в трусах, чем со сломанным зубом…
Глава пятнадцатая
Собрание на жердочках и яблоко на небе
Все уселись на стволах, как на жердочках.
– Собрание в курятнике считаю открытым, – оглядев народ, объявил Арсеньев.
– Хорошо, что ночи белые, – сказала Маша. – Всё видно.
– Лакин по-другому, наверное, считает, – хохотнул Ромка.
– Не цепляйся к нему, – попросила Катя.
– А я цепляюсь? Да я вообще не цепляюсь! – справедливо возмутился Рябинин. – Но я еще вцеплюсь, вот увидите! Я еще устрою разборку…
– Какую разборку, остынь…
– А вот за это за всё, – широко развел руками Ромка, – кто отвечать будет? Это же всё спешэл фор Лакин устроено, сто пудов! Сколько лет на Лисью ездили – всё тихо-спокойно, даже ливня стоящего ни разу не было, кажется. А Лакин первый раз в жизни выбрался – ба-бах! Ураган! Гром и молния! Землетрясение! Лес валится корнями кверху! Лакин приехал, чтоб его…
– Ромочка! – всплеснула руками Гольдина, забыв прикрыть рот. Луна блеснула на щербатой полоске зубов.
– Ой, что это у тебя? – успел разглядеть Мишка, сидевший напротив. Рябининскую отповедь он слушал вполне спокойно, а тут встрепенулся: – Ой, Да-аша!.. Ты знаешь, у тебя ведь кусок зуба откололся!
– Да что ты говоришь, ой! – передразнил его Ромка. – Обалдеть, а Гольдина и не заметила! Жила себе спокойно, ничего не знала…
– Ой, Даша, прости… – покраснел Мишка.
Борька мысленно зажмурился, представив, какой вопль сейчас издаст Гольдина. Ну, раз, два…
– Да ничего, Миш, спасибо за заботу, – пробормотала Даша, по самые уши спрятавшись во флисовку.
Нормально, а? Борька чуть с сосны не рухнул.
– Так, народ, давайте по существу, – как-то ненавязчиво возглавил собрание Арсеньев. – Что мы имеем на данный момент?
– Ты лучше спроси, чего мы не имеем, – хмыкнул хозяйственный Клочков. – Двух палаток нет, продуктов нет…
– Салатницам кирдык, как я и предсказывал, – вставил Ромка.
