В наше время многие выпускники вузов вообще не знают, чем хотят заняться, возвращаются и сидят дома. Плохая идея, очень плохая!
У моей дочери все получилось, но порой ребенку нужно больше советов. В наше время многие выпускники вузов вообще не знают, чем хотят заняться, возвращаются и сидят дома. Плохая идея, очень плохая! И как же узнать, что родителям пора вмешаться? Моя политика такова: человек должен чем-то заниматься. Проблема в тунеядстве. А «чем-то заниматься» не значит играть в видеоигры, если, конечно, ребенок не планирует всерьез работать в игровой индустрии. Нужно делать свой вклад в общество. Пусть приносят деньги или хотя бы стажируются. А еще не позволяйте до старости бесплатно жить с вами. Конечно, юноше или девушке требуется время, чтобы встать на ноги, но полгода спустя уже можно брать некоторую сумму за проживание в родительском доме, хотя бы со скидкой как члену семьи. Так вы проявите уважение, приучив ребенка к еще большей ответственности. Уважать – значит не только помогать, но и требовать чего-то.
Еще будучи студенткой в Беркли, я работала уборщицей по вызову. Неприглядное место. Трудилась хорошо, и платили неплохо. Был у меня и чуть менее пыльный доход: моделью на подиуме в Roos Atkins (дорогущий универмаг в Сан-Франциско); на обложках каталогов я тоже светилась. Гонорары платили космические. А еще я была инспектором на спортивных площадках местных государственных школ. И на каждой из этих должностей я приносила людям пользу. Не сидела дома в ожидании инструкции. Заявляла себя ответственным членом общества и училась взрослой жизни. Сьюзен устроилась на лето диспетчером в Санитарную службу Пало-Альто; задача простая – координировать все мусоровозы города. Необходимо следить за маршрутами и мойкой машин после вывоза мусора по утрам. Работа, конечно, не престижная, но зато очень важная и полезная. И даже из такой деятельности можно извлечь выгоду. Как-то раз дочь позвонила мне и сказала, что рабочие вынесли выброшенный кем-то роскошный красный диван и надо бы его не на свалку отвезти, а ко мне в школу. Я, естественно, согласилась. Диван быстро полюбился работникам и посетителям школьного пресс-центра. Ученики написали тысячи статей, сидя на нем.
Если не считать подработки, лучший способ самообразования для детей – путешествия. Поездки вдохновляют. Можно отправиться смотреть мир с другом, поволонтерствовать в другой стране, пожить несколько месяцев, изучая язык, поработать на фонд, идеи которого считаешь правильными. Я, помимо прочего, состою в должности советника в Roadtrip Nation, учреждении, организующем для детей поездки по США и знакомства с самыми разными людьми. Я также вхожу в консультативный совет программы Global Citizen Year; в рамках ее вчерашние школьники могут уехать из дома на год, не поступая в институт, и заняться тем, чем хотят. Я всегда говорю ученикам: «Езжайте куда хотите, но не бездельничайте!»
Родителям я советую одно и то же: быть открытыми; пусть ребенок сам выбирает свой путь.
Видеть себя в ребенке
16-летний Грег был гениальным художником-оформителем. Я впервые увидела его рисунки в 90-е годы, когда он учился на моем курсе журналистики, и поняла: парень – талантище. Он рисовал великолепные пейзажи, роскошную и сложную архитектуру, отлично справлялся с версткой школьной газеты. В те времена графикой в основном занимались на бумаге, но что-то мне подсказывало: проектирование и рисование на компьютере станет популярным, и я посоветовала Грегу освоить этот навык. И в самом деле, почему бы не рисовать с помощью высоких технологий? Парню мысль понравилась, и он воспользовался советом. Проблема была в том, что отец Грега работал врачом, а мать занималась медицинскими исследованиями. Уж чего-чего, а стать творцом, тем более художником, они бы сыну не позволили. По их мнению, Грега ждала карьера юриста, врача, а еще лучше – исследователя. Мальчика заставили записаться одновременно на множество продвинутых профильных программ по естественным наукам, и бедняге приходилось все время учиться, выкраивая считаные минуты на столь любимое им рисование. Грег был весьма умен и успевал хорошо, но страдал. Страдания были очевидны всем, кто его знал. К последнему школьному году парень впал в депрессию. Как-то раз в середине осеннего семестра мать Грега позвонила мне, чтобы обсудить его оценки.
Я предложила обоим родителям встретиться и поговорить после уроков. Ситуация с Грегом меня беспокоила, и я искренне хотела помочь. Родители сказали мне, что наука очень важна для них, – и я уважала их достижения. Они хотели, чтобы сын пошел по их стопам, – и я понимала почему. Родительское видение жизни их детей имеет огромное значение. Отцы и матери многим жертвуют ради блага своего чада. Я целых десять лет не занималась собственной карьерой, пока растила дочерей, а Стэн работал сутками, чтобы помочь нам (а еще он обожал физику). Мнение и идеи родителей очень важны. Но у ребенка могут быть другие мечты, иной путь. Мы с родителями Грега обсуждали разные стратегии, стремясь через журналистику вдохновить парня заняться естественными науками. Его мать предложила: «Почему бы сыну не написать несколько статей об исследованиях Стэнфордского университета?» Семья никак не могла отказаться от идеи заразить сына своим энтузиазмом. «Посмотрю, что можно сделать», – пообещала я, но понимала: Грегу интересно совсем другое. А вот родители отказывались это понять.
Я предложила юноше написать несколько статей на научные темы, он сделал это без особого энтузиазма и все рисовал, рисовал, рисовал. Блокнот за блокнотом. Он родился художником, ничего не поделать. Мне вспоминались мой отец – талантливый художник – и нищета нашей семьи. Родители Грега имели полное право беспокоиться о будущем сына, выбери он творческую профессию. Но их сын попросту не хотел становиться ученым. За тридцать шесть лет работы учителем я такое наблюдала не раз. Родители мечтают, чтобы их дети задались целью в соответствии с опытом и интересами отца с матерью – они же желают своему чаду успеха. Я их прекрасно понимаю. Благие намерения… Но родители также склонны внушать детям свои страхи и тревоги, особенно когда речь заходит о карьере в незнакомой сфере, о непроторенной жизненной тропе. Лучше уж идти по накатанной дороге, а не пытаться проложить новую. Я часто наблюдаю, как уже в начальной школе родители навязывают кружки и факультативы в соответствии со своими желаниями, а не помыслами ребенка. Ребенок же хочет просто прийти домой, погулять с друзьями, поиграть на улице. Другими словами – побыть ребенком. А в старших классах родители жалуются: дети от них отдаляются. Почему так происходит? Да потому, что подростку не нравится, когда им помыкают. Он хочет жить собственными увлечениями, своей жизнью. Вместо этого его ущемляют, не понимают.
Мнение и идеи родителей очень важны. Но у ребенка могут быть другие мечты, другой путь.
До родителей Грега это никак не доходило. Мать звонила мне каждую неделю, расспрашивая о сыне. Умоляла «поискать способ заставить его изменить свое мнение». Потом оба решили: ребенку нужен психотерапевт. Грег, конечно, походил на встречи, только без толку. Продолжал тихо и спокойно бунтовать. Делал все школьные задания по естественным наукам, но в то же время по-настоящему увлекался только графическим дизайном. Не шел на открытый конфликт с родителями, но и слушаться беспрекословно не собирался. Мальчик всеми фибрами души возжелал НЕ становиться физиком. Я всегда пытаюсь поддерживать студентов, одновременно удовлетворяя запросы родителей. Довольно сложная задача на самом деле. Я сказала Грегу: «Знаю, надо попытаться как-то повлиять на твоих родителей. Не волнуйся, я помогу». И я помогла. Я объяснила парню, что на моих занятиях ученик должен думать лишь о том, как стать тем, кем он хочет стать.
