Эта книга посвящается тем людям, которые особенно дороги мне: своей смертью они учили меня не только тому, как умирать, но, что гораздо важнее, тому, как жить и надеяться на новую жизнь за гранью нынешней. О каждом из них говорится в предисловии – вместе с кратким описанием даров, которые мне от них достались.
Джон Хантер Гриффит (1868–1935)
Джон Шелби Спонг-ст. (1889–1943)
Малкольм Линвуд (Бак) Бейкер (1944–1958)
Шари Энн Раунтри (1961–1963)
Кэрол Фэй Терри (1952–1966)
Корнелия Берта Мари Брауэр Ньютон (1926–1971)
Джеймс Грейсон Кэмпбелл (1929–1976)
Джоан Лидия Кетнер Спонг (1929–1988)
Дули Бойс Гриффит Спонг (1907–1999)
Эмили Джейн Фейлла (1982–2006)
Джон Харви Найт (1960–2006)
Розали Сюзанна (Розанна) Гарретт Эппс (1922–2008)
Я в долгу перед каждым из них.
Предисловие
Вполне возможно, эта книга для меня последняя! Тем уместнее поговорить в ней о финале, о котором и пойдет речь. Да, я помню, что о «последней книге» уже упоминал. Вообще-то это моя пятая «последняя книга». Я написал даже автобиографию. После того как автобиография написана и опубликована, автору полагается умереть. А я не умер. Вместо этого для меня продолжились, вероятно, самые увлекательные и творческие годы моей жизни – и в профессиональном, и в личном отношении. За это время я написал еще три книги. Когда выйдет эта, мне уже будет семьдесят девять, и хотя не сомневаюсь, что другие способны прожить гораздо дольше, сохранив ясный ум и личную дисциплину, необходимые для написания прекрасных, поистине мастерских книг, мой возраст сочетается с тем фактом, что в этой книге достигли кульминации главные темы моей писательской карьеры. «Вечная жизнь: новое видение» замыкает круг, по которому я шел уже некоторое время, и служит надлежащим заключением данного этапа моей жизни.
Написание еще одной книги неизбежно потребовало от меня самым серьезным образом освоить совершенно новую область. На своем опыте я убедился, что предмет каждой новой книги неизменно открывается мне благодаря исследованиям, проведенным в ходе подготовки к книге предыдущей, так что новая оказывается не чем иным, как еще одной главой, развивающей или, возможно, дополняющей аналогичную тему. Должен признаться: при работе над этой книгой я вроде как чувствовал то же самое, и все же новый предмет оказался столь обширным, а мое прежнее знакомство с ним – столь поверхностным, что на освоение материала, необходимого, чтобы осмелиться о нем написать, ушли бы годы. Такой роскоши я лишен, моя способность провести необходимые исследования ограничена, а потому остается лишь разобрать новые озарения и указания по главам и предложить кому-нибудь из новых поколений сделать их сферой своих научных интересов. Так что позвольте просто отметить для истории, что эта книга о жизни после смерти побудила меня вчитаться в четвертое Евангелие и совершенно по-новому его оценить.
Ранее меня отталкивала христология Евангелия от Иоанна: как мне всегда казалось, в нем подразумевается, что Иисус был явлением божества, лишь выдающего себя за человека. Мне известно, какое влияние Евангелие от Иоанна оказало на историю христианства в период формирования, к примеру, догматов о боговоплощении или Святой Троице. Христология такого рода, по моему убеждению, стала практически недействительной в свете открытий Коперника, Галилея, Ньютона, Дарвина, Фрейда и Эйнштейна, с которыми христианская вера должна считаться, если хочет взаимодействовать с реальным современным миром. Но когда мои исследования для этой книги привели меня к вопросам сознания, самосознания, а после – высшего и, наконец, вселенского сознания, утверждения Иоанна, приписываемые Иисусу, – такие как «Я и Отец – одно» и «Видевший Меня видел Отца», начали приобретать для меня новый смысл. Именно тогда у меня появилось желание изучить наследие Иоанна и написать об этом Евангелии с новой точки зрения.
Появился и второй аспект: работая над этой книгой, я все больше приходил к убеждению, что Евангелие от Иоанна было написано на основе раннего иудейского трехгодичного лекционария – и если бы нам удалось поместить содержание Евангелия обратно в этот контекст, оно читалось бы совсем не так, как большинство христиан читают его сегодня. Это означает, что, несмотря на одаренность таких ученых, как Ч. Г. Додд, Эдвин Хоскинс, Уильям Темпл и Раймонд Браун, – и это лишь некоторые из видных специалистов по наследию Иоанна, труды которых я читал, – нам так и не удалось в полной мере найти ключ к пониманию этого Евангелия или даже каким-либо образом к нему подступить. Увидеть в Евангелии от Иоанна сначала иудейский лекционарий, потом взглянуть на него не в аспекте боговоплощения, а сквозь призму высшего сознания и мистической перспективы, в свете которой жизнь едина с божественным и причастна вечности, – по-моему, это и есть ключ. Вхождение в эту дверь также означает, что у людей появятся основания воспринимать неотъемлемое отождествление Иисуса с Богом не в терминах боговоплощения, а как новый уровень человеческого сознания. При этом возникает не только обоснованное и новое направление, но и яркая, даже ослепительная вспышка нового понимания. Эти мысли я разовью, но лишь кратко, в заключительных главах данной книги, однако этот опыт побудил меня пожалеть об отсутствии надлежащей подготовки и времени, необходимых, чтобы рассмотреть сквозь эту новую призму четвертое Евангелие в целом. Для меня христианство уже не связано с идеей божества, которое вмешивается в дела людей, – нет, оно о богочеловеке, в котором Бог присутствует в высшей степени и видим в самой своей сути. Автор Евангелия от Иоанна, как я теперь убежден, видел это и понимал. Вот почему его Евангелие настолько отличается от любой другой книги Нового Завета. Я просто подошью эту пикантную улику к четвертому Евангелию, которому в будущем обязательно следует уделить внимание, и оно будет уделено. Кто-нибудь другой наверняка воспользуется этой возможностью и, когда это произойдет, напишет захватывающую, впечатляющую, поразительную историю Иисуса. Будь я уверен, что проживу еще пять лет, взялся бы сам. И в сущности, могу попытаться. Однако своим предисловием я вдохновляю других взяться за это исследование и пройти по этому пути. Порадуюсь их будущим успехам. С этой оговоркой могу, не опасаясь противоречий, заявить: если не решат переиздать что-то из моих ранних творений, эта книга для меня, вероятно, последняя.
По сути дела, это своего рода смертный опыт, – признать, что с публикацией этого тома твоя карьера автора, может быть, завершится. Я продолжу писать еженедельную интернет-колонку, пока могу и пока того хотят подписчики, возобновляя свои подписки, но сомневаюсь, что новые книги выйдут из-под моей авторучки на линованный блокнот – и то и другое выдает во мне продукт прежнего поколения. Двадцать два тома, три из них в соавторстве, переводы на большинство европейских языков плюс корейский, арабский и индонезийский – этого вполне хватит для сочетания «карьера удалась». Каждый автор размышляет о том, как будет оценен его или ее вклад. Подозреваю, если будущие поколения вообще заметят меня, то скажут: «Как-то он осторожничает», – в отличие от некоторых нынешних критиков, заявляющих: «Он слишком радикален!» Я вижу, эти будущие мыслители – да, открыто христианские мыслители, – уже появились на горизонте и в своих трудах стремятся туда, куда моя мысль еще и не проникала. Гретта Воспер из Онтарио, Иэн Лоутон из Мичигана, Эрик Элнс из Небраски, Карлтон Пирсон и Робин Мейерс из Оклахомы, Джефф Проктор-Мерфи и Дэвид Фелмен из Аризоны, Хью Доуз из Англии и Грег Дженкс из австралийского Брисбена: вот чьи имена я назову в первую очередь, ибо именно их считаю наиболее творческими (из относящихся к Церкви) голосами нового поколения. Каждый из них сильно повлияет на развивающийся христианский мир. И если я уже сейчас могу оценить, сколь велики те дары, которые они принесут миру, то время, скорее всего, прояснит это для бесчисленного множества других людей. Сам я во всей своей жизни на пределе возможностей говорил о христианской вере, к которой питаю столь глубокую любовь. Меня радует то, что я, возможно, помог другим даже превзойти меня. Каждый должен жить в рамках собственного времени, отведенного историей. Я построил мост от моего христианского прошлого к новому христианскому будущему. И я рад тому, что в этой книге, как мне кажется, дошел до той точки, откуда виден иной мир, и мне уже вполне достаточно просто его видеть.
