Я готов всесторонне рассмотреть, что именно слово «Бог» символизировало в поисках идентичности и самоопределения, которые так долго вело человечество. Какие аспекты человеческой жизни ранее определяло слово «Бог»? Я готов сформулировать новые вопросы, которые не возникали и просто не могли возникнуть в условиях парадигмы вчерашнего религиозного мировоззрения. Признавая, что «божественное» и «священное» – это человеческие концепции, где нам следует вести поиски? Несомненно, в жизни, а не в удаленных от нее сферах. Так что я буду искать их лишь в самой гуще человеческого, известного и приземленного. В прошлом религия была занята поисками чувства защищенности, но я уже не считаю защищенность добродетелью. Мне следует стремиться к постижению незащищенности, уязвимости, как неотъемлемого элемента нашей человечности, и стремиться помочь людям понять, что это уже не порок, а ключ к новому пониманию нашей человеческой природы. Религия прошлого стремилась поместить смысл и цель во внешнее божество. И преуспела лишь в том, что лишила жизнь здесь и сейчас присущих ей достоинств, смысла и цели. Религия прошлого искала ответ на свойственное лишь человеку осознание смерти, постулируя существование места, где смерть побеждена. Я ищу дверь в вечность, проникая в глубину нынешней жизни. Мои поиски «рая» побуждают меня обратиться к этой жизни, проникнуть в ее суть, ибо, как я убежден сейчас, только здесь мы способны слышать эхо вечности. Я уверен, что в этих поисках мы выясним, что слово «рай» указывает не на что-то внешнее по отношению к нам, а на то, что является нашей неотъемлемой частью.
Я буду стараться понять, что есть наша глубокая и естественная взаимозависимость со всем живым, сущим и, по сути дела, со всей Вселенной. Я задумаюсь о том, как мы можем оставаться настолько маленькими и незначительными по сравнению с масштабами вселенной, и в то же время быть единственным живым существом, способным конечным разумом постичь и осмыслить обширность космоса и взаимодействовать с ним. Что дает этот дуализм – заставляет нас почувствовать себя слишком ничтожными, или, наоборот, чудом и загадкой и помогает уверовать, что мы созданы для вечности?
Я считаю, что пришло время нам повернуть свои духовные телескопы так, чтобы смотреть в поисках смысла или Бога уже не вовне, а в себя, внутрь и вглубь. И это не отход от Бога, как наверняка заявят малодушные: я уже практически убежден, что это приближение к Богу. Только путь этот ведет не наружу, а внутрь, ибо совпадает с путешествием в самих себя, а от него ни в коем случае не следует отказываться.
Я хочу не столько отойти от религии, сколько пройти ее насквозь и выйти за ее рамки. Хочу проникнуть в то, чего религия никогда не знала. Я не желаю отметать мудрость прошлого, но вместе с тем не хочу, чтобы она сковывала меня, поскольку сама мудрость непрестанно меняется. Повернуться от божества в небесах к божеству внутри нас значит претерпеть колоссальный сдвиг. Однако это единственный открытый для нас путь. И мы двинемся по нему с новыми и, скажем так, большими надеждами.
13. Кто я? И что есть Бог?
О Свет неименуемый,
как совершенно безымянный,
и с другой стороны, многоимянный,
как все совершающий…
как смешиваешься с сухой травой?
Каким образом, пребывая неизменным
и совершенно неприступным,
Ты сохраняешь вещество этой травы неопалимым?
[59]
Ранневизантийский мистик Симеон Новый Богослов, Гимн 21 из «Божественных гимнов»
Мир науки, сосредоточившей все более могущественный взор на том, что находится здесь и сейчас, скорее на зримом, чем на незримом, в этом процессе добился удивительных открытий, образовавших фундамент для исследования, к которому я теперь обращаюсь. Вместо того, чтобы развивать предположения в метафизическом направлении о том, кто или что есть Бог, в фокус современной науки взята человеческая жизнь и все, что ученые могут узнать о нас. Некоторые из сделанных ими открытий заставили нас задуматься о том, что никогда не приходило в голову предыдущим поколениям.
Кто из нас отдает себе отчет, к примеру, что те же законы, которым подчиняется жизнь на планете Земля, также, по-видимому, управляют жизнью во всей Вселенной? Никаких отличий нет. Та же пыль, из которой состоят звезды в нашей Вселенной, образует вещество нашего человеческого тела и, возможно, нашего разума. В сущности, теперь нам известно, что вся материя в пределах нашей Вселенной, от самой дальней звезды до содержимого моего и вашего организма, взаимосвязана. Подобное ощущение взаимозависимости до нашего времени было невозможно даже вообразить. Люди состоят в родстве не только с большими человекообразными обезьянами, но и с капустой и, по сути, даже с океанским планктоном. У всех живых существ есть общая ДНК. Вот лишь некоторые из физических знаний, к которым пришло наше поколение. Это чувство единства резко контрастирует с ощущением обособленности, которое мы, люди, испытывали с того момента, как обрели самосознание. Из этой информации следует вывод: какой бы ни была воспринимаемая нами обособленность, законом Вселенной она не является. В отличие от глубокого взаимосвязанного единства.
Разве на основании этой информации невозможно предположить, что сознание – тоже единое целое, которое возникло внутри вселенной и может быть достигнуто на разных уровнях существами, наделенными различными способностями? С этой точки зрения, в то время, как возникновение самосознания создало у человека ощущение совершенно нового понимания жизни, то есть нового осознания, это осознание ни в коей мере не стало новой реальностью. Мы всегда были частью чего-то большего, нежели мы сами. Следовательно, разве не логично предположить, что компонентом этой большей реальности мы могли быть всегда? Что случилось бы с нашим самоопределением, если бы мы уверовали, что всегда были частью целого, а не обособленными от того, что «отлично» от нас?
Отметим, к примеру: несмотря на то, что мир, который мы считаем своим домом, имеет пространственно-временные рамки, человеческий разум, который выглядит таким же ограниченным рамками и явно не обладает способностью к существованию независимо от физического мозга, может тем не менее превосходить время и пространство. Где-то у себя внутри мы способны хранить прошлое, помнить его и даже воскрешать его в настоящем. Порой мы даже остро переживаем его заново, словно оно сбежало из прошлого и повторилось в настоящем. Кроме того, мы способны предвидеть будущее, строить на него планы, даже наслаждаться им до того, как оно наступает. Я сам практиковал этот метод и наблюдал за его результатами: если предложить человеку преклонных лет или неизлечимо больному пациенту то, что достойно предвкушения в будущем, можно увидеть, как в ответ эти люди живут наперекор всему, лишь бы достичь заветной цели. В этом смысле мы, можно сказать, отчасти властвуем над своей судьбой. Подобный опыт помог мне предположить, а может, и осознать, что, возможно, на самом деле для нас, людей, настоящего не существует. Настоящее выглядит не более чем нереальным моментом, через который проходит будущее на своем пути в прошлое. Так что в жизни человека есть то, что ускользает от временных границ и ощущается как безвременное.
