Мы вышли из кабинета. Все наблюдали с интересом. Я потянулась к пальто. Роман Львович опередил, помог одеть, высказавшись все же: — Как в этом можно ходить в морозы? На улице к тридцати.
— Я перебежками. Нормально. И оно теплое.
Он смотрел, как я переобуваю туфли на сапоги, натягиваю перчатки. Придержал дверь из офиса, потом — в машину. Там сидел тот водитель, который приезжал за мной. И смотрел он совсем не доброжелательно.
— Сергей, к меховому салону.
— Зачем это? — взвилась я.
— Купить нормальную одежду. Отморозишь самое дорогое. Мне не нужна жена- инвалид.
— Пошли к черту со своим идиотским юмором! Выпустите меня немедленно! Я вам не жена и не буду никогда. И одежда ваша мне не нужна. Я в полицию заявление напишу на вас. Это ни в какие ворота не лезет! Выпусти меня, я сказала! — шарахнула я кулаком по спинке сиденья, дернула за ручку двери.
— Не дергайся, там блокировка. Сергей, в кафе. Я голодный, как волк и такой же злой. Достала меня своей придурью.
— Скотина! Я не напрашивалась, отпусти меня и катись куда хочешь. Не буду я с тобой обедать, не хочу. Отравишь еще на фиг! Ненавидишь непонятно за что! — пошла я в разнос. На меня и мои слова не обращали внимания. Ладно… сбегу из кафе, черт с ними, пускай везут. Когда я внезапно притихла, внимание на меня обратили. Мы мерялись взглядами, потом он улыбнулся и отвернулся от меня. Ну, посмотрим, посмотрим.
Возле кафе я вырвалась, отстранив его руку, и побежала по тротуару прочь. Придушенный злой голос за спиной меня не остановил:
— Стой! Стой, я сказал! Куда ты поперлась, почти голая?
Я не отвечала, уходила быстро, как только могла. В результате даже запыхалась и согрелась, пока дошла до места, где сейчас жила. Стала собирать свои вещи. В принципе, в моей квартире уже можно было жить. В спальне и гостиной обои поклеены. Возьму у кого-нибудь раскладушку, а пока можно и на полу поспать. Все равно из этой гостиницы придется съезжать. Заказала грузовое такси с услугой грузчика и к концу обеденного перерыва, уже перетащив свои вещи и «обрадовав» этим ремонтную бригаду, заходила в свой офис и садилась на рабочее место. Нужно было дождаться увольнения, забрать документы, перевести деньги с моего счета на счет банка, частично погасив кредит. Заключить новый договор, если понадобится, на те истраченные тысячи. Смотря, как дело пойдет. Обдумать и осмыслить весь происходящий бред просто не было времени.
Отнесла заявление об увольнении начальнице, собрала в пакет все свои мелочи, которые нашлись на рабочем месте, просмотрела и проверила еще раз последние договора. Марина тихо спросила:
— Что ты натворила? Тебя хоть не посадят? Из-за чего такой переполох?
— А я знаю, Марина? Думала, что хоть что-то объяснят. Теперь уже и не знаю, чего ждать. Уволят точно. Там и напишут причину увольнения. Он только орет, как бешеный, а чего — не говорит толком.
Ну вот — как будто и объяснила и лишнего не сказала. Женщины сочувствовали мне. Лида помалкивала, поглядывая странно. Она была немного в курсе того, как все это началось. Но, видимо, не хотела соваться во все это. До конца рабочего дня досидела спокойно. Людей было не особенно много, очередь не успевала образоваться. После работы вскочила в маршрутку и добралась до дома. Мороз, действительно — крепчал, я и правда порядком замерзла. Бригада закончила работу на сегодня, только плиточник еще укладывал кухонный фартук вокруг плиты и будущей столешницы.
Я тихонько постояла и посмотрела, что и как он делает. Предложила чаю с бутербродом. Познакомились. Дядя Саша работал с этой бригадой уже несколько лет и очень хвалил их. Сказал, что за три-четыре дня все закончат. Мы перекусили, и он опять принялся за дело, объяснив, что осталось поработать часок. А я напросилась смотреть, как он работает. Пристроилась в углу на табуретке со второй кружкой горячего чая.
Глава 6
Звонок в дверь заставил вздрогнуть. Последние события грозили сделать меня неврастеником. Мужчина спросил: — Ждешь кого?
— Нет, никого.
— Ну, тогда пойдем открывать вместе. Тебе глазок нужно в дверь врезать. А то так откроешь неизвестно кому.
— Я спрашиваю обычно.
Но он уже открывал, не дав мне сделать этого. Очевидно, был уверен, что с ним я в безопасности.
В дверь, потеснив его, по-хозяйски вошел Роман Львович. А кто же еще? Вгляделся в плиточника, понял для себя что-то, обратился ко мне: — Нужно поговорить.
Протянул очередной букет, состоящий опять из алых роз и такой же огромный.
Плиточник покашляв, проронил: — Пойду я тогда, ребята?
А я, печально кивнув головой, попросила его: — Пожалуйста, дядь Саша, как выйдете — вызовите полицию на мой адрес. Причина вызова — шантаж, домогательство, оскорбления, нарушение границ частной территории нахрапом, без разрешения, а так же покушение на здоровье и саму жизнь.
— Это уже перебор — с покушением, — язвительно заметил Львович, странно улыбаясь. Рано радуешься, начальник.
— Он знает, дядь Саша, что у меня страшная аллергия на розы, но продолжает травить меня ими в надежде на отек Квинке, а потом и смерть мою скорую.
— Ты шутишь, Настя? Правда вызывать? Зачем ему это? Может, поговорите в дальней комнате, пока я плитку доложу? — искал разумный компромисс мужчина.
Львович, швырнув букет за входную дверь, прошел в комнату, а потом — и в спальню. Я, попросив мастера не уходить, не предупредив меня, пошла следом. Мы стали в разных углах пустой комнаты. Роман Львович осмотрел окружающее пространство, скупо заполненное сумками с одеждой и одеялом с подушкой на полу. Поднял глаза на меня: — Рассказывай.
— О чем? — скучающе поинтересовалась я.
— В тебе кровь. Как так получилось?
Я молчала, ну что тут скажешь? Пусть научится правильно формулировать вопросы, тогда и отвечу. Может быть.
— Настя, как случилось, что ты стала лешинкой? Кто поделился, как ты согласилась, как такое вообще стало возможно?
Я опять молчала. Кто он такой, чтобы я рассказывала о том, о чем и сама боюсь лишний раз вспоминать?
— Если это так, а, судя по твоему поведению, это так и есть, то ты ничего не знаешь о себе. Тебе ведь не рассказали ничего, ты отвечала мне наугад, правда? Что-то случилось, неожиданное и страшное, да? Иначе не оставили бы дочь вот так, без помощи и защиты. У них обычно очень большие семьи — сыновья, конечно. Лесавочка — редкость, подарок леса, если он всем доволен. Их хранят и оберегают, как величайшую ценность. Но с тобой не так. Так что произошло, Настя?
— Пока не появился ты, мне не нужна была ни помощь, ни защита. И рассказывать я ничего не обязана, раз уж мы выяснили, что я на тебя не посягаю. Я написала еще одно заявление об увольнении, могу отработать положенные две недели, если не отпустят сразу. Потом уеду, мозолить глаза не буду. Твой отец знать не будет, куда я делась. Все прояснили? Иди тогда отсюда. А то точно попрошу вызвать полицию. Тебе здесь нечего делать, тебе здесь не рады. Уходи, Львович, чеши лесом, — решительно закончила я, приглашающе открывая дверь и первой проходя в гостиную. Он вышел следом.
