— Ты говоришь, как политик, — хмыкнул Феон.
Точно, все время забываю, насколько Лесса далека от моего привычного мира. И зачем вообще поддержал этот разговор? Надо было похлопать ресницами и сделать вид, что я тут ни при чем. Но почему-то захотелось объяснить…
— Нам пора, — поднялся, сворачивая плащ. — Надо достичь либо Шаруй, либо Апельтера. Там можно будет попроситься на ночлег.
И пошел к лошади, не глядя на Феона. Я — главное зло Виардани? Лучше бы так оно и было. Легко избавиться от человека. Вычеркнуть, убрать. А что делать, если корни проблемы куда глубже? Если они растут из прошлого, от многих поколений правителей, которые думали о чем угодно, только не о стране? Мне было жаль Виардани. Я родился на её границах, всю жизнь прожил тут. Да, не самую счастливую, но и не плохую. Мне есть, за что олагодарить судьоу. Но как хотелось бы видеть Виардани процветающей! А для этого надо идти на жертвы — не мне, народу. Только народ, как водится, на жертвы идти не готов.
Я украдкой вздохнул. Почему, поменяв тело, нельзя поменять голову? Выбросить ненужные мысли, которые зудят роем?
— Я тебя чем-то обидел? — донесся голос в спину.
— Нет, — обернулся я. — Ты прав, по-своему. Поехали уже.
И пустил лошадь галопом. Всегда любил быструю скачку. Феон догнал меня пару мгновений спустя. Я понимал его. Если бы кто-то поднял руку на мою семью, он давно был бы мертв. Но, к счастью, никто не знает, что у канцлера Виардани где-то есть родители, сестра. У них — своя жизнь. У меня — своя. Хуже всего было то, что убить Феона теперь будет не так-то просто. Странно, но за пару дней я к нему привык. Да, мы не стали друзьями, но дружба для меня всегда была чем-то высшим. Выше, чем другие отношения. Только и называть чужим человека, который спас тебе жизнь и согласился на тот маскарад, который я навязал, сложно. С каждым днем все сложнее. Увы…
НЕБОЛЬШАЯ СТИХОТВОРНАЯ ВСТАВКА))
Меч и маска, сила темным вороном —
Ты в глаза мне не гляди.
Береги в сердце все, что дорого —
И беги. Слышишь, беги.
Называют за глаза и проклятым,
И уродом, и чудаком.
Только правда змейкой подколодною
Навсегда под тяжким замком.
Улыбаюсь — люди расступаются,
Отвечают мне невпопад.
Призывает свет меня раскаяться,
Только в чем же я виноват?
В том, что принял древнее проклятие,
Запирая тьму под печать?
Если так — то, значит, виноваты вы,
Не смогли раз мне помешать.
Тихий гул по коридорам слышится,
Гаснут при появленье огни —
И толпа, как перышко, колышется:
«Это канцлер Виардани».
ГЛАВА 10
У канцлера свои заботы
Алессия
Я стояла и смотрела на бесстыдно обнаженную девицу. Она лежала и смотрела на меня в ответ. Затем гулко всхлипнула и отвернулась, словно ожидая, что я возьму её сию же минуту. Что за шутки? Мне было совсем не смешно. Если бы кто рассказал, что канцлер оказался в такой ситуации, смеялась бы до колик. Но сейчас-то на месте канцлера — я.
— Ну же! — Девица, кажется, поняла, что никто не собирается её касаться.
— Ну же — что? — осторожно спросила я, пятясь к выходу.
Девица удивленно моргнула. Я чего-то не знаю о личной жизни Эдмонда? Но это — первая обнаженная женщина в его постели. Любовница? Девица, которую он принудил к порочной связи? Рабыня? Версий была тысяча. Но какая же из них верная?
— Хам! — Девица подскочила с кровати и попыталась отвесить мне пощечину, но я перехватила её и швырнула обратно. Видимо, деву это устроило, потому что она закатила глаза и облизала губы. Припадочная, что ли?
«Тьма, это кто?» — рискнула спросить я.
Но Тьма только глупо захихикала.
— Вы вообще кто? — спросила уже у девицы, наплевав на все.
— Я? — Она недоуменно хлопнула ресницами. — Ну, это уже совсем варварство! Я — баронесса Милинфорд, меня представили вам на балу в честь праздника богов-покровителей.
— И что баронесса Милинфорд делает в моей постели? — Я старалась сохранять спокойствие.
— Вас жду! — Девица отбросила лишнюю скромность.
— Зачем, позвольте узнать? — присела на край кровати.
— Чтобы предложить вам себя.
— Спасибо, не нуждаюсь.
— Что? — Она вытаращила большие, совиные глаза. — Да как вы… Да я же…
И вдруг залилась слезами. Я вздохнула, сняла покрывало с кресла и накинула на плечи ревущей гостьи.
— Как вы вообще попали в мой дом? — спросила, присаживаясь напротив.
— За деньги, — ответила она сквозь слезы.
Понятно, значит, кто-то из слуг Эдмонда продался… Главное, узнать — кто. Боги с ним, с канцлером, но пока что жить здесь приходится мне.
— И с какой целью? — Баронесса поняла, что любви не будет, и сидела смирно, укутавшись в накидку.
— Чтобы выпустили из-под ареста моего жениха, — ответила она. — Я готова заплатить вам своей невинностью.
— Нужна мне ваша невинность, — пробормотала я.
— Как это? — Похоже, в голову этой девчонки не могло даже прийти, что её могут не пожелать.
— А вот так. Если бы вы пришли и поговорили со мной, я бы вас выслушал. А после того, что вы устроили — одевайтесь и уходите.
— Так бы и сказали, что вам одетые женщины нравятся больше, — пробормотала она.
— Мне женщины вообще не нравятся! — гаркнула я.
— А, так вам нравятся мужчины.
— Да чтоб ты провалилась! Нет!
Но по лицу гостьи я уже понимала, что завтра по стране поползет новая сплетня о канцлере. И если Эдмонд когда-либо узнает, кто её запустил, быстро и безболезненно меня уже не убьют.
— Значит, так! — Схватила девицу за плечи и пару раз встряхнула. — Мне нравятся женщины. Но вы конкретно — не нравитесь. Поэтому натягивайте свое бельишко и проваливайте! Хотя нет, сначала признаетесь, кто вас сюда пустил и кто ваш жених. Расскажу ему, как вы храните его доброе имя.
Девушка всхлипнула — раз, еще раз. Но я — не мужчина, чтобы быть падкой на женские слезы. Обойдется! Пришлось силой стаскивать её с кровати. Платье нашлось на полу — видимо, чтобы придать обстановке интима.
«Её жених — всего лишь глупый мальчишка, который сунул нос не в свое дело, — мурлыкнула тьма. — Эд собирался его отпустить, но не успел».
«Почему я должна тебе верить?»
«Потому, что я не лгу».
— Имя, — потребовала у горе-невесты.
— Чье?
— Жениха!
