— Родители? Ты и сама не знаешь. Бабушка не хотела об этом рассказывать. Только обмолвилась, что давно погибли.
Ясно, сирота, лишних родственников нет, искать Лессу никто не будет.
— Какая у меня магия? — задал наиболее интересующий вопрос.
— Ты умеешь лечить людей, — ответила Сиана. — А еще — магия обольщения, но ты ей никогда не пользуешься.
Ух, ты! А девочка не промах.
— Мы с тобой всегда вместе заготавливали травы. — Сиана смахнула набежавшую слезу. — Чтобы зимой было, на что жить.
— А за что меня… задержали? — Еще один важный вопрос.
— За то, что исцелила парня без лицензии.
— И какой же у меня индекс?
— Один и девять.
Один и девять? Слабовато, даже до двойки не дотянула. Но пыталась помочь человеку — уже хорошо.
— Зачем же сразу к позорному столбу? — Сам не заметил, как произнес вслух то, о чем подумал.
— Так законы канцлера, будь он неладен! Ты хоть про канцлера помнишь?
— Про него забудешь, — кивнул я.
— То-то же! Ты три раза в столицу ездила, чтобы лицензию получить. И что, оттого, что у тебя низкий магический индекс, теперь нельзя людям помогать?
— Можно.
— Вот и я говорю — можно! Так нет, этот… — Сиана явно подбирала слово помягче, — подонок в маске постановил, что только со вторым показателем имеешь право исцелять.
А в законе, между прочим, указано, что при рассмотрении дела о применении магии без лицензии должны учитываться обстоятельства и последствия использования. То есть, если, допустим, была опасность для жизни, и человек спасался, как умел, кто его за это осудит? Уж точно не я.
— Думаю, местные власти слишком вольно трактуют законы, — ответил я.
— Что? — Сиана заглянула мне в глаза, а я понял, что слегка перестарался с ответом. — Лесса, милая, ты будто стала другим человеком. Неужели ты защищаешь канцлера?
Думаю, если мои предположения верны, сейчас Лесса защищает канцлера с пеной у рта, потому что сама им является.
— Я просто рассуждаю логически.
Сиана снова недоуменно моргнула, а я прикусил язык. Конечно, её подруга из маленького городка не изъяснялась подобными фразами. От политики она далека, образование…
— Я где-то училась? — решил уточнить сразу.
— Конечно! В общей школе, как и я. А потом на спецкурсе магии при школе. Ты ведь всегда мечтала курсы при академии закончить.
— А почему только курсы, а не саму академию?
— Потому, что у тебя не хватило бы денег.
И индекса. Но индекс может увеличиваться, если магический потенциал мага растет. А вот деньги надо еще заработать.
— И чем я зарабатывала на жизнь?
— Продавала травы. И исцеляла, только чтобы никто не знал.
Ясно. Значит, все-таки Лесса нарушала закон. Что ж, какой бы она ни была, теперь она — это я. И никто не даст гарантий, что я ничего нарушать не стану.
— Спасибо, Сиана, — решил, что получил самые насущные ответы. — Теперь мне хотелось бы отдохнуть. Ты говорила, что собрала мои вещи?
— Да, так и думала, что, может, придется бежать. Я их уже отнесла на чердак, пока ты купалась. Деньги там же.
— Ты — настоящая подруга, — пожал руки девушки.
Сиана отвернулась, вытирая слезы. Она искренне беспокоилась о Лессе.
— Отдыхай, — сказала мне. — А я посплю на кушетке.
И двинулась к маленькому диванчику. Наверное, ей будет неудобно. Но я настолько устал в этом новом теле, что хотел одного — спать. Слова вежливости и отказа так и зависли на языке. Прости, добрая девушка, сегодня кушетка твоя. Я закрыл глаза — и тут же провалился в сон.
ГЛАВА 4
Горе несчастной!
Алессия
Ой, как болит голова! Я запустила пальцы в волосы и попыталась подняться, но, кажется, обо что-то приложилась. А вроде бы уснула у подножия статуи богини. Странно. И ощущения в теле были странные. Пошевелилась — плечо пронзила боль. Меня ранили? Нашли? Преследовали? Резко дернулась — и услышала чужой топот. Это они! Преследователи! А я даже встать не могу — не то, что бежать!
— Живой? — склонился надо мной какой-то мужчина. Все, что разглядела — светлые волосы. Светлые! Волосы! Села — и со стоном откинулась назад.
— Не геройствуй. — На лицо опустилась прохладная ткань. — Эсмес, Торгани, перенесите канцлера Эдмонда во дворец.
Потерла лоб. Галлюцинации! Точно! Наверняка, у меня жар, и я мечусь в бреду где-то в храме Эдры, а перед глазами рождаются совсем уже невероятные картины. Хотя, кажется, я и была в храме, только темном. Меня подняли и опустили на носилки. Почему в мой бред вплелся образ канцлера, я отчасти понимала. Потому что не проходило дня, чтобы мы с Саяной не поминали его последними словами. Особенно после того, как я в третий раз вернулась из столицы. А вспоминали мы его жестко! Вместе с теми законами, которые теперь никому не давали жизни. Но, конечно, нам, как двум девчонкам, было интересно, что скрывается под таинственной черной маской. Я ставила на то, что канцлер прикрывает шрамы. Саяна — что он настолько уродлив, что не решается показаться людям на глаза.
— А может, у него все лицо в прыщах? — весело смеялась подруга, когда мы сидели на кухне и пили отвар.
— Или нос кривой, — вторила я. — И огромные кустистые брови.
— Или…
Наша фантазия не знала удержу. И вот теперь приплелась в мои видения. Видно, плохи мои дела…
Сначала меня долго куда-то несли, затем раздели, опустили на кровать. Надо мной склонился еще один незнакомый мужчина — целитель?
— Ваша светлость, как вы себя чувствуете? — спрашивал он мягко.
Я? Светлость? Ах, да, видение, канцлер…
— Хорошо, — просипела низким голосом. Точно жар! Простуда налицо.
— Потерпите немного, я займусь вашей раной.
И плечо вдруг пронзила такая боль, что я упала в обморок — внутри собственной галлюцинации. Второй раз проснулась оттого, что рядом кто-то был.
— Эдмонд? — Снова тот голос, который приказал нести меня во дворец. Светловолосый! Повернула голову — так и есть, он. Сидел на стуле и смотрел голубыми, как весеннее небо, глазами. Какой красивый!
— Эд, ты меня слышишь? — Красавчик выглядел встревоженным. А видение-то никуда не делось!
— Слышу… — Нет, у меня не просто низкий голос, он определенно мужской! Что со мной?
— Я вернулся так быстро, как только мог. Почему ты никого не оставил в живых? Нам даже допросить некого.
— Не знаю.
А что я должна была ответить? Похоже, в этом бреду я кого-то убила. Впрочем, если меня называют канцлером, это и неудивительно. Его дурная слава разлетелась по всей стране. И не приберут же его боги…
