После выхода России из войны, территория Ирана в начале 1918 г. оказалась почти полностью оккупированной английскими войсками, готовыми незамедлительно начать вооруженную интервенцию против Советской России, а также для подавления поднимавшегося освободительного движения.
В конце войны страна была разорена, экономика ее расстроена. Меджлис был распущен, происходила частая смена правительственных кабинетов. В нарушение конституции, без ведома меджлиса, Восуг-эд-Доуле, глава англофильского правительства, образованного в августе 1918 г., подписал 9 августа 1919 г. «Соглашение о британской помощи для содействию прогрессу Персии». Это соглашение отдавало под контроль английских советников и инструкторов иранскую армию, финансы, дорожное строительство, внешнюю торговлю и другие области общественно-экономической жизни страны. Фактически это означало установление английского доминирования.
Резюмируя все вышеизложенное, следует добавить, что, по мнению американского исследователя Н. Кеддие, иранская революция могла быть успешной только в том случае, если бы имела в качестве поддержки сильную, дисциплинированную, национальную армию. При этом недостаток сплоченности между народными массами также негативно отразился на результатах революции
[182]. На наш взгляд это утверждение является вполне убедительным, так как регулярная армия не спасла шахский трон, не выступила на стороне революционных масс как единая организованная сила, в этот период смуты она практически развалилась. Любопытно отметить, что в исламской революции 1979 г. ситуация аналогичным образом повторилась, когда иранская армия, хотя в теории и была важнейшим институтом государства, не смогла претендовать на особую роль в формировании новой государственности. Она была лишена голоса при выборе путей дальнейшего общественного развития страны
[183].
Большинство западных иранистов сходятся во мнении, что введение конституции, созыв парламента, провозглашение демократических свобод — заслуга Англии. Россия же охраняла консервативные начала и всячески мешала реформировать экономику и проводить финансовые мероприятия по оздоровлению хозяйственной жизни страны. Деятельность казачьей бригады практически была непреодолимым препятствием для Англии и эффективным орудием России
[184]. М. С. Иванов говорит об империалистической политике закабаления Ирана со стороны обеих держав, как о негативном влиянии на угнетенный иранский народ
[185]. Как нам представляется, иранский народ был более угнетаем собственным правительством и сложившейся многовековой системой взаимоотношений внутри самого общества и его взаимодействием с государством как таковым.
Итак, проникновение мировых держав в Иран с 70-х гг. XIX в. способствовало его дальнейшему экономическому развитию и политической эволюции. Великобритания и Россия активно расширяли сферу своих интересов, главным орудием данного процесса являлись концессии. Следует заметить, что мероприятия мировых держав были довольно успешными, о чем свидетельствует подавление революционного движения силами казачьей бригады и официальное признание Ираном всех соглашений, заключенных между Россией и Англией, а также внедрение иностранных советников в государственный аппарат и армию и решительное укрепление российского влияния на севере, а английского на юге Ирана.
Глава 2
Состояние вооруженных сил Ирана в конце XIX — начале XX века
2.1. Иррегулярное войско Ирана последней четверти XIX века
Подробное изучение вооруженных сил и вообще исследование всего Ирана, как ближайшего соседа России, его территории как возможного театра военных действий между противоборствующими державами, — задача для русских представителей была настолько обширной и сложной, что справится с ней в полном объеме было возможно, лишь при наличии достаточного количества необходимых сведений. Выполнение задачи осложнялось тем, что в Иране отсутствовала точная система, в какой бы то ни было отрасли администрации
[186], отсутствие метрических и кадастровых книг, а также затворнический мусульманский быт не позволяли также провести возможно точную перепись населения
[187]. Важно отметить, что изучение данного вопроса могло производиться не иначе, как на месте и притом не отдельными офицерами, путешественниками или корреспондентами, действовавшими без всякой взаимной связи и системы, не имевшими, как правило, соответствующей подготовки, без знания языка, обычаев и нравов. Эти проблемы требовали глубокого изучения на месте людьми, заранее подготовленными и пользовавшимися известной степенью доверия и занимавшими соответствующее положение в стране. Это прекрасно понимало Российское военное ведомство, поэтому решение данной задачи в полном объеме было возможно, лишь при постоянных разведках военных агентов и сведений, регулярно представляемых офицерами русской военной миссии
[188].
Исследователи и современники подразделяли вооруженные силы Ирана на две части — иррегулярную и регулярную. Вплоть до начала XIX в. регулярной армии не существовало и все войско состояло из провинциальных ополчений, собираемых ханами или старшинами, и призывалось в случае крайней необходимости шахом
[189]. Такая структура иррегулярной армии практически не менялась в течение всего XIX в. Ополчение это, называемое «севар», т. е. верховой, состоявшее, главным образом из конницы, выставлялось кочевыми племенами. Постоянных определенных штатов и списков не существовало. В случае войны сбор ополчения происходил по шахскому фирману, в котором обычно указывалось, сколько конных и пеших воинов должно выставить лицо, получившее фирман, и куда следует явиться с ополчением
[190]. Учитывая обширную территорию государства, вся масса иррегулярного войска могла быть собрана только в течение нескольких месяцев после получения фирмана. По окончании войны, правительство, не способное содержать войско, из опасений беспорядков, распускало всю эту недисциплинированную массу, оставляя только необходимое количество дня мирного времени
[191]. Косоговский характеризует персидское иррегулярное войско как «темную силу, которую нужно рассматривать как материал, который мог бы сыграть ту или иную роль в зависимости не столько от политической обстановки, сколько от того, в какие руки попадет этот разнохарактерный и нервный элемент»
[192].
